Словно в насмешку где-то за окном второго этажа визгливо захохотала пьяная шлюха.
Спотыкаясь на каждом шагу, но сохраняя свойственное всем жреца Хортала Молниеметателя благонравие и кротость в выражениях, Элия медленно пошел по кривой припортовой улочке, стараясь подставлять ветру спину или, хотя бы, плечо.
Сырость и холодный ветер начисто изгнали хмель и потраченные на вино деньги казались утерянными совершенно бессмысленно. Однако полмеха проглоченной кислятины дали о себе знать самым естественным образом и Элия, задирая на ходу мантию, свернул к осклизлой глухой стене ближайшего дома. И здесь он не посрамил чести миссионера из далекого просвещенного Каллерона — любой пейнорец, не задумываясь, справил бы нужду прямо посреди улицы.
— Хорошо-то как… — блаженно прижмурив глаза застонал жрец.
И тут прямо под его ногами зашевелилось нечто, принятое им поначалу за кучу мусора, и хриплый простуженный голос просипел:
— Во имя Великих Сил! Дадут мне сегодня роздых?..
Не в силах прервать мочеиспускание, Элия все же шагнул в сторону, ибо по натуре был человеком добрым и отзывчивым.
— Прости, почтеннейший, — примирительно проговорил он и, одернув мантию, двинулся дальше.
Через десяток шагов жрец ощутил весьма бесцеремонный рывок за рукав.
— Если ты хочешь попросить милостыню, сын мой, оставь всякую надежду, — не замедляя хода проговорил священнослужитель. — Все мои жалкие гроши переселились теперь в кубышку Лысого Эццо.
Еще один рывок. На этот раз более настойчивый.
— А если ты думаешь ограбить меня, добрый человек, я скажу тебе то же самое. Разве что только старая драная мантия да кружка для сбора доброхотных даяний заинтересуют твою алчность…
— Да остановись ты, дурья башка!
Грубая ткань одежды Элии затрещала, расползаясь по шву, а самого его развернуло как парус рыбачьего челна под внезапным шквалом. Ошарашенный священнослужитель сделал попытку сесть в грязь, но та же неведомая сила удержала его на ногах.
— Ты что это?.. — внезапно пересохшими губами пробормотал жрец, уставившись на грязного, скособоченного бродягу, вцепившегося мертвой хваткой в его рукав.
— Разговор есть, — хрипло выкашливая слова, сказал нищий.
— Тогда не тяни, — пришел в себя Элия. — Не резон на таком холоде беседы беседовать.
— Как пожелаешь, — ухмыльнулся горбун. Во рту у него не хватало по меньшей мере половины зубов. — Ты жрец Хортала, как я погляжу?
— Истинно так. Всеблагого, Громовержца, Тучегонителя…
— Ладно, ладно. Хватит лести. Позволь представиться. Я — Хортал.
Элия горько вздохнул. Только встречи с сумасшедшим ему не хватало.