Бренд внимательно следил за противником, численность которого ему удалось уже уменьшить почти вдвое. На востоке разгоралась яркая багровая полоса — предвестница близкого восхода солнца. Но больше, чем рассвет, внимание Бренда привлек внезапно завибрировавший в его руке Арендир. Лучник поднял глаза и быстро огляделся. То, что он увидел, заставило замереть кровь в жилах даже такого опытного и бывалого воина.
Прямо над вершиной холма, у подножья которого продолжала невозмутимо восседать Эргана, возвышалась на высоту дух человеческих ростов отвратительная осклизлая туша неизвестного чудовища. Больше всего оно напоминало гигантскую сухопутную пиявку. Черная блестящая шкура была вся испещрена бородавками и железами, сочащимися отвратительной на вид густой слизью. Из круглого рта, увенчивавшего змеевидное туловище, торчала костяная трубка — жало трех стоп в длину.
Чудовище, приподняв над землей переднюю треть более чем пятисаженного туловища, медленно покачивало ею из стороны в сторону, готовясь к нападению. Так как ближайшим к пиявке-переростку живым существом была Эргана, жало нацеливалось прямо ей в спину.
Не раздумывая, Бренд кинулся через головы врагов к догорающему костру. В два прыжка, под градом сыплющихся со всех сторон ударов, он оказался рядом с Эрганой и, не обращая внимания на чувствительный тычок под ребра — выхватить кинжал ей не помешало даже безмерное удивление — толкнул женщину в сторону в тот самый миг, когда чудовище оторвалось от земли. Туша прошуршала в трех ладонях над их головами, по щекам ударили песок и мелкие камушки, увлекаемые взметнувшимся вихрем. Пахнуло нестерпимой вонью.
Первым на пути пиявки оказался слегка очухавшийся Махкал. Костяная трубка вонзилась ему в грудь. Послышался всхлипывающий звук и то, что только что было человеком, свалилось наземь, напоминая более сушеную сливу.
Конокрады, в ужасе совершенно лишившиеся разума, метались вокруг костра, не помышляя не то что о сопротивлении, даже о бегстве.
— Пожиратели падали, — сквозь зубы процедила Эргана. — Все они уже трупы. Своими воплями они разбудили Ужас Холмов.
— Думай лучше о том, как самой спастись, — проговорил Бренд, потирая грудь и оглядываясь по сторонам.
Вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль:
— Табун!
— Табун? — сперва недоуменно повторила воительница, но уже через мгновение, догадавшись, радостно кивнула.
Пригибаясь к земле, чтобы не попасться на глаза (или что там у него было вместо них) чудовища, они опрометью помчались к стреноженным верховым коням. На ходу разрубая путы мечом, Бренд схватил под уздцы испуганное животное и, оттолкнувшись от земли носком сапога, взлетел ему на спину прямо как было — без седла. Эргана не отставала от него ни на миг. Два всадника помчались по широкой дуге, оставляя беспокойно мечущийся табун между собою и Ужасом Холмов. А за их спинами раздался последний хлюпающий звук, свидетельствующий о завершении трапезы монстра.