— А что вас удивляет? Что ему удалось превратиться в леопарда в каюте?
— Обернуться. Я предпочитаю этот термин.
— Ну, хорошо, обернуться…
— Нет. Меня не удивляет, что это произошло в каюте. Он опытнейший оборотень. Не самый сильный, но годы тренировок дают себя знать. Меня удивляет, что он сообразил открыть иллюминатор до начала трансформации.
Пастер засмеялся так заразительно, что не подхватить Эзра просто не мог.
— Простите, мсье Пастер, — смахивая пальцем слезу из уголка глаза, проговорил Харрисон. — А на каком языке вы обругали Вудса — Седого Охотника? Ну, там, у брашпиля.
— На каком? На русском. Ни один язык так не приспособлен для оскорбления противника. Я хотел заставить его ошибиться, сделать неверный шаг, но не удалось.
— Почему?
— Очень просто. Седой охотник не знал русского. Половина европейских, хинди, суахили, зулу, фарси… а русский — нет. Досадное недоразумение, не так ли?
— А вы откуда знаете русский?
— О, а об этом у нас еще будет время поговорить. Честь имею!
Непринужденным движением Пастер вскинул два пальца к виску, щелкнул каблуком не хуже гвардейского офицера и скрылся в своей каюте.