Чародей даже не пытался скрыть удивление – с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы, вскинул голову, даже откачнулся назад.
– Невероятно… – процедил он. – Адата, это же… Адата, но как же… как тебе удалось…
– Я была в числе доверенных учениц бога Хедина, – проговорила она, не сводя взгляда с поблёскивающих зелёных граней; Кор Двейн словно не решался коснуться изумрудного камня. – Меня никто не заподозрил, никто не остановил. Бог Хедин, очевидно, считает, что к нему в Обетованное невозможно проникнуть врагу. И это верно – я видела, как горстка его учеников остановила многотысячную армию. Он может не опасаться за свои сокровища.
Кор Двейн молча покивал, высокий лоб чародея пересекли многочисленные морщины.
– Невероятно, – повторил волшебник. – Достаточно одного взгляда, чтобы понять… Артефакт Дальних!
Гелерра кивнула.
– Бог Хедин им дорожил. Не сомневаюсь, досточтимый, ты тоже сможешь найти ему достойное применение.
– Не сомневайся, досточтимая. – Кор Двейн не улыбался, напротив, был чрезвычайно серьёзен. – Не могу себе представить, как Дальние, неведомая сила, расстались с таким… Откуда он вообще взялся, адата? Ведома ли тебе его история?
Гелерра кивнула.
– Я подобрала его в Межреальности… подле мира, именуемого Эвиал… там, где пролёг путь неведомого чёрного тарана, вырвавшегося из него, и сокрушившего…
Она рассказывала; Кор Двейн слушал с неослабным вниманием.
– Значит, он, скорее всего, сперва достался Эйвилль… которая погибла, сражённая этим самым тараном… Но как эта вещь оказалась у неё?
Гелерра пожала плечами – чуть виновато.
– Теперь, конечно, никто уже не расскажет, кроме лишь вручивших это ей… – продолжал бормотать волшебник. – Нет, это поистине невозможная, непредставимая удача, адата Гелерра! Артефакт Дальних!..
– А разве досточтимый Кор Двейн не сталкивался с ними в иных местах? В мире под названием Хьёрвард они одно время имели целый «монастырь», в долине Бруневагар… бог Хедин рассказывал… – она чуть запнулась на его имени.
– Нет, – покачал головой волшебник. – Я всегда держался подальше от этих сущностей, слишком опасны, и проявлять, гм, интерес к ним следует, когда наберёшь достаточно силы, но, главное, знания. Вот теперь я набрал…
– Что смущает тебя, досточтимый? Я вижу… я чувствую…
– Прости, смелая адата, – вдруг проговорил Двейн, и в голосе его слышалось нечто, напоминавшее смущение. – Прости, я… позволил себе усомниться.
– В чём же, досточтимый?
– Я был уверен, что ты не вернёшься. Что ты останешься у своего наставника, у своего бога, которому верно служила столько времени. За это я должен просить у тебя прощения.