— Только?
Адаму было легко говорить, потому что он точно рожден был для того, чтобы вращаться в обществе. Оливии только и оставалось, что с обожанием смотреть на него, пока они кружились по великолепной зале, устланной плюшевым ковром, в котором утопали ее каблуки.
Адам должен был убедиться, что он поговорил с каждым гостем в отдельности — здесь улыбка, там — взмах рукой, в зависимости от ситуации, серьезный или шутливый. Кроме того, он повсюду тонко рекламировал аукцион. Нечего и удивляться, что он никогда не приводил на это мероприятие своих спутниц; он был занят своей ролью хозяина и организатора мероприятия, а Оливии отводилась исключительно декоративная роль. Которая давала ей хорошую возможность наблюдать за ним. Видеть, как идеально его фрак облегает тело. Любоваться его широкой грудью, мускулистыми бедрами, легкой походкой, красивым лицом.
Неудивительно, что ее гормоны не желали успокаиваться.
Она чувствовала его рядом во время богато сервированного ужина, и это волновало ее еще больше.
«Сосредоточься, Оливия». Например, на красиво накрытом столе с великолепными цветами посередине. На блеске плавающих свечей. На чем-нибудь кроме Адама Мастерсона и пламени желания, которое охватывало ее, стоило ему только коснуться рукой ее руки.
Ее вниманием полностью завладел Адам Мастерсон. Она была поражена силой его притягательности во время аукциона, когда он стоял на подиуме и, используя свой шарм и совершенную искренность, предлагал невероятно высокие цены.
Отведя глаза от подиума, она вздохнула. Адам Мастерсон воплощал все то, что ей не нравилось: богатый, заносчивый — он уж слишком напоминал ей кавалеров ее матери. Не говоря уже о том, что Оливия Эванс никогда не увивалась ни за одним мужчиной; она сама обладала такой притягательной силой, что мужчины увивались за ней.
— Знаешь, никто не поверит ни слову обо всем этом.
Оливия отвлеклась от созерцания белоснежной скатерти и увидела хорошо знакомое лицо. Ох, просто невероятно красивая. Перед ней была женщина, чьими фотографиями в модных магазинах она не раз любовалась, — сияющая блондинка-супермодель, у которой отбоя не было от предложений дизайнеров и с которой Оливия, будь ситуация иной, мечтала бы поговорить. Но вместо обсуждения моды ей предстояла взрослая версия детской площадки.
Легендарные губы Кэндис искривились в усмешке; стройная, в блестящем золотом платье, она скользнула на стул по правую руку от Оливии.
— Вот так диковинка.
— Что вы сказали?
— Вы слышали. — Супермодель положила ногу на ногу, чтобы показать разрез платья, доходящий до бедра, для пущей эффектности. — Ты — просто очередная дешевка, охотница за деньгами Адама и желающая переспать с ним ради того, чтобы угодить на обложки журналов.