Оливия заново окинула комнату долгим изучающим взглядом.
— Здесь очень… мило, — наконец сказала она.
— Мило?! Его комната была верхом роскоши.
Он проследил за ее взглядом, который перебегал с огромной деревянной кровати ручной работы к зеркальному шкафу, к стеклянному столу и телевизору с плоским экраном.
— Твое одобрение мне очень льстит, — пробормотал он, в его тоне слышался сарказм.
Ее щеки покрылись румянцем.
— Извини, — сказала она. — Это было глупо с моей стороны. Все выглядит просто восхитительно, правда. Очень впечатляюще.
— Но?.. — Он не знал почему, но ему было интересно, что она думает. Может быть, его любопытство вызвала ее странная реакция? Другие женщины охали и ахали от восторга. Оливия Эванс изо всех сил пыталась подобрать слова, чтобы сделать подходящий комплимент.
Она взмахнула рукой, ее красивые плечи поднялись.
— Просто все это выглядит не очень по-домашнему.
— По-домашнему?
— Не похоже, чтобы тут кто-нибудь постоянно жил. Я хочу сказать, ты хоть что-нибудь здесь выбрал сам?
— Я одобрил проект дизайнеров. — Он попытался скрыть, что ее слова задели его, и скрестил руки на груди. — Лишние вещи ни к чему, я не люблю беспорядка.
В доме, где он жил с матерью до восьми лет, все было до потолка забито различными безделушками и царил беспорядок. Мария Джонсон хранила все, что только возможно, в качестве воспоминаний о каждом мало-мальски важном событии своей жизни: стеклянные шары со снежной бурей, вазы, пресс-папье, статуэтки, садовых гномов. Все они наполняли их маленький дом с террасой. Может быть, она делала так потому, что шестое чувство подсказывало ей: ее жизнь закончится слишком рано.
Грусть наполнила его сердце тяжестью; он вспомнил также горестное чувство, с которым он покидал дом, который, вместе со всеми дорогими сердцу вещами, был продан или пожертвован на благотворительность его отцом.
«Вещи захламляют жизнь, — говорил ему вновь обретенный отец, кладя руку Адаму на плечи. — Я понимаю, что тебе тяжело, но ты справишься. У тебя теперь будет новая жизнь, Адам. Жизнь, полная приключений».
Эти слова вызвали у него целую бурю эмоций — грусть, любопытство, вину и страх, — и именно с этими словами он пошел по дороге, которая привела его туда, где он сейчас был, и сделала его тем, кем он стал.
Проведя рукой по лицу, Адам нахмурился.
— Вот что, — сказал он. — Давай возьми себе рубашку.
Она снова обратила свое внимание на шкаф и склонила голову набок.
— Интересно, — сказала она. — Для мужчины, который не любит беспорядка и лишних вещей, у тебя многовато одежды. Как ты ее покупаешь? Находишь что-то, что тебе нравится, и заказываешь эту вещь во всех цветах? У тебя здесь вещи трех видов. Рубашки с коротким и длинным рукавом и футболки. И каждый вид представлен пятью цветами.