Катя сидела на одной из кушеток – очень красивая смуглая женщина лет тридцати пяти. В теплом цветастом платье и платке. Ножки ее – очень маленькие – были обуты в мягкие голубые тапочки.
Я села на стул. Она взяла мою руку, глянула, покачала головой и сказала:
– Приезжай, когда двадцать будет. Сейчас про тебя и сказать нечего.
Я расстроилась.
– Как же нечего? Ну хоть в институт-то я поступлю?
– Поступишь, – ответила Катя, уже на меня не глядя.
– А в какой?
Она неохотно вновь взяла мою ладонь, приложила к ней четки из зеленых бусин и принялась что-то высчитывать, бормоча цифры и названия планет.
– Писать будешь, – наконец сказала она. – Все, иди.
У меня с собой была тысяча рублей, но Катя не взяла с меня денег.
И хотя вышла я разочарованная, внутри стало как будто немного светлее. Я и сейчас могу вспомнить тепло Катиной руки – как будто мою руку она держала с нежностью и любовью. С безграничной ко мне добротой, которая в то же время как будто бы ей и не принадлежала, а просто была в ней, смотрела ее глазами, касалась ее руками.
О том разговоре я вскоре забыла. И вспомнила лишь через несколько лет, когда приехала к Кате снова – уже студенткой журфака.
Я тогда не могла найти работу и ужасно себя изводила. Мать снова отправила меня с тетей Таней, у которой к тому моменту остался всего лишь один любовник.
Людей в предбаннике было немного, и я разговорилась с одной женщиной, которая тоже приехала из Москвы. Приятная блондинка в дорогом пальто рассказала, что муж ее, предприниматель, сидит в тюрьме с обвинением по 159-й статье – мошенничество.
– И что, думаете, Катя вам поможет?
– Не знаю. А что, ментам деньги носим, чего ж и гадалке-то не носить? Да и где еще управу на весь этот ужас найти?
Когда я вошла в ее комнатку, Катя тут же узнала меня.
– Ну что, пишешь?
– Пишу.
– И еще писать будешь. Такая у тебя жизнь.
– Да я работу найти не могу.
Катя посмотрела мои руки, повертела зелеными бусинами.
– Когда на работу хотела бы выйти?
– Ну… после Нового года.
– Какую зарплату ты хочешь?
– Да хоть какую-нибудь. Я все сижу стажером.
– А что еще хочешь?
– А еще… а еще я хочу, чтобы вдруг нашелся такой человек, который бы за меня взялся, который бы меня научил. От стажеров же все отмахиваются, заваливают какими-то глупостями, ерундой. А я работать хочу, по-настоящему.
Катя кивнула. Снова посмотрела на мои ладони, что-то посчитала.
– Будет у тебя работа как хочешь. Через две недели.
– А что надо делать?
– Ничего не надо делать. Сама придет.
Я выложила на стол тысячу рублей, Катя кивнула.
– И вот еще, – добавила вдруг она. – Когда-нибудь, через несколько лет, ты будешь работать в розовом здании. Там рядом будут еще ресторан и гостиница.