Усиленный священным камнем голос жреца снова зазвучал над трибунами:
- Пусть примет всесильный бог и вождь Кетсалькоатль смиренный дар смертных, владыкой которых он стал. Проворные жрецы сейчас поднесут ему на золотом блюде два желанных ему трепещущих сердца, бившихся во время славно закончившейся священной игры.
- Пусть замолчит лукавый жрец!- раздался незнакомый ясный и сильный голос, который, оказывается, принадлежал белому богу. Он встал рядом с Гремучим Змеем, не позволив тому подняться с циновки. - Пусть замолчит лукавый жрец, и пусть знают люди Толлы, что никогда больше не прольется человеческая кровь ради жертвы богам, ни одно сердце больше не вырвут из груди живого человека и не бросят на нетускнеюшее блюдо желтого металла. Кетсалькоатлю предложено править Толлой, и он с сознанием долга перед людьми принимает переданную ему власть, чтобы обратить ее на благо всех. Жестокость отныне объявляется вне закона, как неугодная и богам, и людям Земли.
Горожане переглянулись. Почему белый бог сказал о всех людях Земли, а не о людях Толлы? И почему он назвал Великого Жреца лукавым, унизив его перед всеми, хотя тот только что провозгласил Кетсалькоатля богом? Однако люди Толлы не умели рассуждать, они привыкли повиноваться. Больше всего их взволновало и перепугало запрещение привычных человеческих жертв, всегда угодных богам. Что ждет теперь людей, если богов нельзя будет умилостивить?
Жрецы подвели к Кетсалькоатлю, наконец севшему на место владыки, двух вождей игровых отрядов. Их бросили перед ним на колени, связанных веревкам и с закрученными назад руками.
Кетсалькоатль сделал знак, и огромный белый бог, который ростом был даже больше Топельцина, подошел к жертвам и двумя ударами диковинного блестящего ножа, непохожего на обычное изделие из вулканического стекла, хотя и не менее острого, разрубил связывающие их веревки. Две белые богини помогли освобожденным подняться и заговорили с ними на языке Толлы. Их голоса были нежны и ласковы.
Кетсалькоатль отправился во дворец своего отца Гремучего Змея. По одну его сторону шел еще один бог, с малым числом волос на голове, а по другую - тайная дочь великого Жреца красавица Мотылек.
Гремучий Змей шел следом.
Люди Толлы благоговейно провожали их взглядами.
Что-то ждет их при новом владыке смертных, который спустился к ним с неба и не хочет, чтобы жертвами cмягчали его гнев?
Неожиданности последовали одна за другой.
Каждый день глашатаи ревом морских раковин созывали народ к подножию пирамиды Ночи и сверху звучал голос одного из белых богов, который отличался своим ростом, имел рыжую бороду и четыре глаза. Он передавал повеления Кетсалькоатля, которые обязаны были выполнять все. Повеления эти ошеломляли, приводили в трепет одних и в неистовую радость других. Однако пугали они одинаково всех. Невозможно было разобраться в новом порядке, который устанавливал белый бог.