Вовремя предупрежденные обитатели дворца владыки успели укрыться за крепкими запорами.
Мотылек была дочерью своего народа. Нежная преданность, доставшаяся ей от матери, вдовы нукера - военачальника, - приглянувшейся жрецу, и не терпящий препятствий бешеный нрав отца всегда противоборствовали в ней. После гибели Топельцина Мотылек, безутешная в горе и безмерная в гордыне, отреклась от радостей жизни, решив стать жрицей. И вдруг все переменилось:
Топельцин вернулся, но отверг ее.
Когда она металась по площадке, смотря с вершины пирамиды на звезды и зловещую черную сельву, противоречивые начала попеременно брали в ней верх. Но к восходу солнца любовь все же восторжествовала над ненавистью.
«Во что бы то ни стало предупредить Топельцина!» - решила она.
Однако жрецы-стражи неотступно следили за ней.
Прошли томительные дни и столь же томительные ночи, в течение которых Мотылек не знала сна. Не спали и бдительные стражи. И только когда первые отряды дикарей ворвались в город, стражи отвлеклись видом начавшейся бойни. Мотылек бросилась к откосу пирамиды, но жрец вцепился в нее. Тогда девушка ринулась вниз вместе с ним. Они катились по крутой гладкой стене. Жрец оказался внизу, и это спасло жизнь Мотыльку.
Придя в себя, она вскочила, перепачканная кровью погибшего жреца, и побежала к дворцовой двери.
В первом же зале она наткнулась на величественного Гремучего Змея, спешившего узнать, что за шум снаружи. Мотылек сказала ему о набеге. Старый вождь снял со стены боевой топор и, ударив в звонкое блюдо, дал сигнал тревоги.
Появились шестеро его сыновей и заперли двери дворца на все засовы.
Гремучий Змей с сыновьями, все с боевыми топорами, и рыжебородый бог- великан с Карой Яр стояли наготове, прислушиваясь к воплям дикарей, завершавших погром.
- Топельцин, - говорила Мотылек, упав к ногам Инко Тихого, - пусть примет Мотылек смерть от рук бога, в котором усомнилась, предав его. Но она всего лишь земная женщина, разум которой затмила отвергнутая любовь. Она не могла примириться в своей гордыне с тем, что богиня Эра счастливее ее.
- Несчастное дитя Земли,- поднял ее Инко Тихий.- Не измерить ответственности того, кто идет с Миссией Разума к младшим братьям, совсем не зная их.
Мотылек не поняла марианина. Она лишь любовалась его лицом, лицом своего возлюбленного, которому снова грозила смертельная опасность.
Штурм дворца начался ударами тарана в дверь. Хитрый жрец подсказал варварам воспользоваться недоделанной каменной стелой с изображением Кетсалькоатля.
Сотни ловких и сильных рук держали веревки, на которых раскачивалась каменная громада, при каждом взмахе круша дверь.