Естественно, подлинная причина в том, что они просто не хотят выделяться среди остальных. Не то, чтобы они возражали против того, чтоб быть выдающимися людьми. Просто они не хотят, чтобы их одежда напоминала людям об их немочи или об их изначальном грехе.
Слезы капали из глаз Алисы, хохот душил ее.
Однако, я не заметил в этом ничего забавного, о чем ей и сказал.
— Вы так ничего и не поняли, Темпер, — заявила она. — Это состояние вполне поправимо. Все, что Красавчики должны сделать, это молить Махруда, чтобы он избавил их от немочи. Они мгновенно станут такими же, как все остальные. Однако гордыня не позволяет им сделать это. Они настаивают на том, что это благодеяние и знак особого расположения к ним Быка. Они страдают, да, но им, похоже, нравится страдать. Так же как Мокрому Козлу нравится сидеть у надгробного камня своей жены — как будто этим он не пускает ее из-под земли — и хныкать о своих несчастиях. Он и ему подобные ни за что на свете не откажутся от своего наказания!
Она снова стала громко смеяться. Я присел, схватил ее за плечи и притянул к себе поближе, чтобы проверить запах из ее рта. Но никаких намеков на Пойло не было, значит, она не пила из бутылки Мокрого Козла. Просто ее охватил истерический хохот.
Обычно в таких случаях самое лучшее средство для того, чтобы вернуть женщину к нормальному состоянию — это звонко отшлепать ее по щекам. Но в данном случае все произошло наоборот, поскольку она первая отвесила мне пощечину — и притом очень звонкую. Эффект был тот же самый. Она перестала смеяться и стала на меня смотреть.
Я держался за пылающую щеку.
— А это за что?
— За то, что вы захотели воспользоваться моим положением, — гордо сказала она.
Я был настолько возмущен и застигнут врасплох, что мог только заикаясь пробормотать:
— Я только… я только…
— Держите свои руки при себе, — отрезала она. — Не принимайте мое сочувствие за любовь. И не думайте, что из-за того, что эти бездельники и бездельницы, нахлебавшись Пойла, творят черт знает что и валяются с кем попало, я последую их примеру.
Я повернулся к ней спиной и закрыл глаза. Но чем дольше я лежал и чем больше думал о ее неверном истолковании моего поступка, тем больше загорался гневом. Наконец, весь вне себя от злости, я снова сел и повелительно позвал:
— Алиса!
Она должно быть тоже не спала, так как сразу же уставилась на меня своими большими глазами.
— Что?
— Я забыл вернуть вам это.
Затем, не дожидаясь ее реакции на мой удар по щеке, я лег и снова повернулся к ней спиной. Не скрою, кожа на моей спине была холодной и напряженной. Я все ждал, когда она разъяренно вонзит в нее свои ногти.