Он ненадолго задумался, затем повторил слова Мерит.
— Страх. Всегда страх. Человеческая раса заражена им. Роскошь, страх, чувство вины и сожаления. Если бы только они не боялись нас. Нас разрушают огнем и сталью. Но человеческое воспроизводство медленное и неумелое. Пройдет не так уж много времени — нас будет больше, и мы вернемся за тем, что принадлежит нам по праву. Захочешь ли ты, землянин, помочь нам?
Хара молчал.
— Дай ему отдохнуть, — тихо сказала Мерит.
Кейлин кивнул и вышел.
Хара едва ли заметил это, а когда Мерит ласково заговорила с ним, то встал и, пошатываясь, побрел за ней.
Она отвела его в дальний угол главного ангара, в незаконченный отсек.
Там было темно и жарко.
Землянин сел на влажную землю и опустил голову на руки.
Мерит молча ждала.
Через некоторое время он поднял голову и взглянул на нее.
— Почему ты спасла меня от ножа, Мерит?
— Я не такая, как Кельви. Я создана только для красоты, как танцовщица. Конечно, я тоже задаю себе вопросы, но все они такие мелкие, незначительные.
— Какие вопросы?
— Я живу девятнадцать лет и мой хозяин очень гордился мной, а я зарабатывала ему много денег, и везде, — где я только бывала, в каждом городе, в каждом мире, я наблюдала за мужчинами и женщинами и видела, как они смотрят друг на друга, как улыбаются. Многие из женщин не имели ни красоты, ни таланта, но их любили мужчины и они были счастливы.
Хара вспомнил ее слова: «Я ненавижу мужчин, женщин тоже. Особенно женщин».
— Когда я заканчивала работу, мой хозяин выставлял меня, словно танцующую куклу, и я оставалась одна. Мне нечего было делать, кроме как думать и задавать себе вопросы…
Она казалась сказочным видением.
— Когда ты думал, что я человек, ты говорил, что любишь меня.
Она замолчала, и только ветер шелестел в кронах деревьев.
— Я и сейчас люблю тебя.
— Но не так, как ты бы любил женщину, — прошептала она.
Хара вспомнил, как она танцевала на рынке древний танец — нежный и чистый.
— Да, — глухо сказал он, — но только не потому, что ты меньше, чем человек.
Он обнял ее и внезапно понял, что обнимает не ребенка, не женщину, не что-то зловредное, а невинное создание, чистое, как свет луны и такое же далекое.
Хара ласкал ее, и в нем не было страсти, а только безмерная нежность и глубокая скорбь.
— Для нас было бы лучше, если бы ты остался в Кумаре.
— Теперь ты читаешь мои мысли.
Она покачала головой.
— Кейлин это делает гораздо лучше меня. Поэтому я и сказала, что у нас есть средство помешать измене и если бы я была человеком, то посоветовала бы тебе бежать, надеясь на удачу. Но я не человек и знаю, что это бесполезно.