— Вероятно, — продолжил Мельфор, — тебе понравится жить у меня. Я и возьму с тебя по-доброму.
Он уже взял со Старка «по-доброму» за проезд с побережья. Непомерно «по-доброму».
— Нет, — мрачно отрезал Старк.
— Тебе нечего бояться, — доверительно сказал венерианин. — У чужаков, приезжающих в Шараан, всегда одна и та же проблема — хорошее укрытие, а у меня до тебя никто не доберется. В сущности, это настолько хорошее укрытие, что большинство иноземцев решило остаться именно в моем доме. Я дам тебе…
— Нет, — равнодушно повторил Старк.
Капитан пожал плечами.
— Ладно. Но ты все-таки подумай.
Он показал на видневшиеся сквозь туман тени утесов:
— Видишь, мы входим в пролив.
Мердольф сам взялся за рулевое весло. Судно стало набирать скорость, и Старк увидел, что течение несет его прямо к утесам. Перед ними появилась темная стена, в которой виднелась узкая малиновая полоса. Через пару минут она превратилась в реку бурлящего пламени, струившегося между неприступных утесов.
Клубился красный туман. Корабль дрожал, но летел вперед, как вырвавшийся из ада безумец.
Руки Старка невольно вцепились в край борта.
Они влетели в пролив, и Старк увидел, что он охраняется.
На утесах виднелись приземистые укрепления, баллисты и большие лебедки, чтобы тянуть сети через узкую горловину. Вероятнее всего, жители Шараана приняли закон, запрещающий входить в их залив всем иностранным судам, и у них были для этого причины. Официальная торговля Шараана состояла из вина и замечательной красоты кружев, сплетенных шелковыми пауками, но в действительности город жил пиратством и контрабандой.
Теперь же, разглядывая скалы и укрепления, Старк наконец-то понял, почему Шараан уже много столетий безболезненно нападает на торговый флот в Красном Море и дает убежище ворам, убийцам и прочей опасной публике.
С ошеломляющей быстротой они проскочили узкий пролив и плыли теперь по спокойной поверхности того, что было, по существу закрытым заливом Красного Моря.
Туман скрывал землю, но запах ее стал сильнее — гнилостный запах полуджунглевой, полуболотной растительности.
Нетерпение и чувство опасности усилилось.
Старк стал ходить по палубе стремительным, мягким шагом бродячего кота, но внезапно замер, прислушиваясь.
Ветер принес слабый заунывный звук, который шел отовсюду и ниоткуда, и землянину на секунду показалось, что это сама жаркая ночь Венеры кричит сквозь туман языком бесконечного горя.
Звук стих и умер, оставив после себя чувство обреченности, словно вся печаль и желания мира обрели голос в этом безнадежном плаче.
Старк резко повернулся к Мельфору.