Дэн держал свое слово: камера не выпускала меня из объектива ни на секунду. Меня снимали бегущей к камере и убегающей от нее, влезающей на дерево и спускающейся с него, падающей на землю и поднимающейся с нее.
Это продолжалось до тех пор, пока я не взмокла от пота и не начала задыхаться, как спортсмен после проигранного марафона, и Джи Ди не объявил, что больше он снимать не в состоянии. Спотыкаясь, я пошла к тому месту, где стоял наш джип, оставив мужчин собирать аппаратуру.
По пути я заметила огромную поляну диких роз и, подталкиваемая ностальгическим желанием вдохнуть их аромат, направилась к ним. Таким образом, я вышла из поля зрения моих друзей. Это было глупостью, даже если бы я была вооружена, но я не думала об опасности. Так приятно было мечтать о цветах, которые сорву, как они подойдут к моему…
Что-то мягкое и липкое неожиданно окутало меня сверху, что-то похожее на прочную сеть. У меня было такое ощущение, словно я, споткнувшись, попала в паутину гигантского паука. И пока я стояла, застыв на месте, паучьи лапы обхватили меня со всех сторон. А самая грязная и вонючая — стиснула мой рот, перекрыв мой крик. Ослепленная ужасом, я начала бороться с неистовым отчаянием плененной мухи. В этот момент я получила удар в висок и больше уже не сопротивлялась. Я взлетела вверх, уносимая в одном направлении, а мое сознание понеслось в другом.
Странная мысль о том, что меня похитил гигантский паук, настолько завладела мною, что когда я наконец открыла глаза, то была почти готова обнаружить себя в огромном гнезде. Продлению этого кошмара способствовало сознание того, что я все еще опутана чем-то, что приняла за паутину.
Но освободившись в следующее мгновение от наваждения, я поняла, что связана веревкой, а паутина в действительности является сетью, всего лишь рыболовной сетью.
Сделав это утешительное открытие, мой мозг стал работать более осмысленно, и я осмотрела место своего заключения.
Это было небольшое узкое помещение с низким потолком, с полом из бамбуковых планок, на которых я лежала. Вначале я подумала, что это крошечная лачуга. «Но лачуги не движутся», — пробормотала я. А моя тюрьма явно не стояла на месте. Повозка? Автомобиль? Но не было слышно ни шума мотора, ни скрипа колес. Скользящее движение, ритмичный подъем и спуск… И тут до меня дошло: я находилась в лодке. Конечно же, это объясняло и откуда взялась рыболовная сеть, опутавшая меня. Но кому эта лодка принадлежит? Куда она плывет?
Было непохоже, чтобы кто-то собирался ответить на эти вопросы, поэтому я перекатилась по полу, пока не смогла посмотреть в маленькое отверстие. Суденышко представляло собой челнок, выдолбленный из дерева, около двадцати футов длиной и трех футов шириной. Каюта, в которой я лежала (как я узнала позже, она называлась «каджанг»), находилась на корме. На носу были подмостки, на которых на коленях стояли четверо мускулистых китайцев, обнаженных по пояс. Они ловко действовали длинными шестами, управляя лодкой. На корме, вне моего поля зрения, находился рулевой («камуди»). Это были мои похитители.