Слабое покалывание, будто котенок просительно царапнул лапкой по ребрам, заставило Чармейн встать с кресла и выйти ко входу в пещеру. Крупные снежинки хлопьями планировали на круглый пятачок у входа. Одна за другой черные как ночь птицы сорвались сверху и стремительным вихрем спикировали вниз, оставив у ее ног мелкие предметы.
Засохший сучок. Кроличья лапка. Жук навозник.
Чармейн опустилась на колени и дотронулась до сучка. Ей стало нехорошо, горло сжало чувство утерянной возможности. Листик одиноко торчащий на сучке был весь изъеден до состояния сухой мочалки и на нем можно было рассмотреть кокон вредителя.
Чармейн ощутила за спиной тепло от присутствия мужа. Его сильная ладонь опустилась на ее плечо.
— Шелкопряд монашенка. Способен изничтожить целый лес, если не остановить его вовремя.
— А что нужно сделать? — Чармейн подняла на мужа взгляд уже понимая, что дерево, сук от которого она держала в руках сберечь не удалось.
— У меня не было учителя, поэтому не знаю, что следует делать, но скажу, что сделал я. Три дня от рассвета до заката я лазил по дереву, давил гусениц голыми руками. Собирал вот эти самые коконы, чтобы затем сжечь.
— Нет ничего возвышенного в работе лесничего, — сказала Чармейн, вспоминая труп волка. — Скорее всего Альфред уважал самого себя, а не лес. Старался не пачкать руки.
— Ты слишком скора судить. Давай посмотрим, что еще принесли вороны.
Заячья лапка. Дэм сам бережно поднял ее на протянутую ладонь как драгоценный камень. Лапка была серая, пушистая, от нее тоже веяло одиночеством и отчаяньем. Чармейн как наяву увидела ушастого крупного зайца, ловкого и сильного. Неудачный прыжок, лапу заклинило в узкой яме не заметной под травой, и вот он совсем как Дэмиен лежит на земле с перебитой ногой. Ушастый дергается, тревожно двигает носом, но вот из-за деревьев показывается зеленая хламида Альфреда.
Лесничий оборачивает зайца пледом и несет в свою пещеру. Там пытается лечить, кормит с руки травой и овощами.
— Брать домой диких зверей нельзя, они привыкают к человечьему запаху, становятся неуклюжими и быстро попадают в зубы хищникам.
Погрызенная заячья лапа явно сигналила о похожем конце.
— Может быть зайца ждала бы та же участь, останься он на поляне? — спросила Чармейн.
— Их в первое время опекают фейри. Они лучше справляются чем мы. Твоя лиса до сих пор хромает по зарослям в здравии. И ежик, помнишь, тот, что ты принесла в тряпице, иногда шмыгает подле хижины. А с беднягой зайцем Альфред перегнул палку. Держал его в пещере, пока тот не пожирнел до безобразия и ловкость себе не вернул.