Шарп рассказал о своих беседах со студентами.
— Улики есть только против этого юнца Найджела. Но зато какие: три различных яда! Однако он вроде бы ничего не имел против Силии Остин, и потом, будь он действительно виновен, вряд ли бы стал так откровенничать.
— Но кто-то другой мог…
— Да. Надо же додуматься: держать яд в комоде! Идиот!
Потом Шарп рассказал о разговоре с Элизабет Джонстон.
— Если она не лжет и Силия действительно ей что-то говорила, то это очень важно.
— Очень, — кивнул Пуаро.
Инспектор повторил слова Силии:
— «Завтра я буду знать гораздо больше».
— Но до завтра бедняжка не дожила… А что вы нашли при обыске?
— Да были кое-какие неожиданности.
— Какие же?
— Элизабет Джонстон — член компартии. Мы нашли ее партбилет.
— Вот как? Любопытно, — задумчиво произнес Пуаро.
— Неожиданно, правда? — сказал инспектор. — Я сам никогда бы не поверил, если бы не побеседовал с ней вчера. Элизабет — личность незаурядная.
— Да, такие люди неоценимы, — сказал Эркюль Пуаро. — Очень толковая девушка.
— Ее членство в партии меня заинтриговало, — сказал инспектор Шарп, — потому что раньше она никак не выражала своих политических пристрастий. Она не афишировала своих взглядов в общежитии. Думаю, к делу Силии Остин это не относится, но все равно — стоит иметь в виду.
— А что вы еще обнаружили?
Инспектор пожал плечами.
— У Патрисии Лейн в ящике комода лежал платок, весь перепачканный зелеными чернилами.
— Зелеными? Стало быть, это Патрисия Лейн залила конспекты Элизабет Джонстон, а потом вытерла руки платком? Но наверняка…
— Наверняка она не думала, что подозрение падет на ее драгоценного Найджела, — подхватил инспектор.
— Невероятно! Впрочем, платок могли ей подбросить.
— Вполне.
— А что еще?
— Что еще? — Инспектор Шарп на мгновение задумался. — Отец Лена Бейтсона лежит в психиатрической больнице в Лонгвит-Вейл. Конечно, убийство Силии вроде бы тут ни при чем… И все же…
— И все же отец Лена психически нездоров. Возможно, это и ни при чем, как вы изволили выразиться, но взять сей факт на заметку явно стоит. Интересно, какое конкретно у него заболевание?
— Бейтсон — милый юноша, — сказал Шарп, — но, определенно, чересчур вспыльчив.
Пуаро кивнул. И вдруг ему припомнились слова Силии Остин: «Рюкзак я не трогала. Но тот, кто его разрезал, сделал это со зла». Откуда она могла знать? Может, она видела, как Лен Бейтсон кромсал рюкзак?.. Он вновь взглянул на инспектора, который продолжал, усмехаясь:
— А у мистера Ахмеда Али ящики были забиты порнографическими журналами и открытками, так что понятно, почему он взбеленился, узнав об обыске.