Ночью мне не спалось. Марица дремала рядом, чуть посапывала, а я не сводила взгляда с окна, за которым клубилась темнота и изредка подвывала собака.
От нашей деревни до города двадцать вёрст, пока новости дойдут… Мои могут и не знать ничего: дальше околицы носа не кажут. Мать, правда, Марицу из дома забирала, а отчим — староста…
В итоге не выспалась, к завтраку сползла с печи хмурая, молчаливая. И никак из головы не шло, что обманывает матушка, не договаривает чего-то. То взгляд отведёт, то разговор на моё житьё-бытьё в Вышграде переведёт. Или это у меня воображение разыгралось? У страха глаза велики, а у бабьего — так ещё больше.
Сговорилась с соседом, чтобы отвёз в город: путь не близкий, не хотелось пешком идти или удачи на тракте искать. Заодно сплетни местные узнаю.
К счастью, подозрения мои не сбылись: Хендрик действительно в деревне бывал, ничего такого не делал, не говорил. Это уж точно: в деревне у любого забора по дюжине ушей, а у женской половины населения они и вовсе мышиный писк уловят. Чтобы былые соперницы не судачили по поводу краха моего брака да глазки мужу не строили — быть того не может!
Словом, настроение улучшилось, даже решила к Шорту вечерком заглянуть.
На пороге дома стукнула себя кулаком по лбу. Лаэрт! Я ж обещала в 'Спящую сову' зайти. Ладно, сначала дом, любимый супруг, а потом друг. Заодно посидим с ним за кружечкой: я сидра, он — пива — и посмеёмся над моими страхами.
Только авторшу письма всё равно найду и волосёнки повыдёргиваю.
Отперла дверь, повесила дорожный плащ на крючок и прошла на кухню. Давненько я там не хозяйничала.
Хм, на столе лежит что-то, полотенцем накрытое. А в печи — суп. То ли в Хендрике кулинарные способности проснулись, то ли из трактира берёт.
Пошуровала ухватом, извлекла горшок, нюхнула: свежий, тёплый ещё. То есть не за деньги куплен, а тут, на моей кухне, сварен.
Достала половник, попробовала: мясной, наваристый.
А пирог на столе с печёнкой. Холодный. Ладно, сейчас оценим, что муж в моё отсутствие ест. Только что-то по зиме у него таких разносолов не водилось — одни яичницы, дубовые покупные пирожки. Днём и вечером столовался вовсе у Шорта.
Нахмурившись, решила произвести инспекцию. Начала со спальни.
Нет, никаких любовников в постели я не застала, всё, как обычно. Даже колыбелька Марицы не тронута.
Хендрик аккуратный, так что чистота и порядок царят у него всегда. Вот и сейчас кровать застелена, грязные носки на полу не валяются.
Обнюхала подушку, простыни — тоже ничего.
Параноик ты, Агния, волосы ищешь, чужое нижнее бельё. Муж-то позабавиться, дурочкой назовёт, только мне не смешно. Кто сварил суп?