Меж тем город всё приближался, и самодвижущих повозок становилось больше. Теперь я смогла их рассмотреть и ещё раз подивиться, как это ездит. Не иначе колдовство какое. И живёт оно впереди, в той выступающей части, к которой фонари крепятся. А ещё стекло, широкое такое, с тряпкой на шесте.
Перебралась к Юлианне, чтобы шёпотом обсуждать все диковинки. Краем глаза заметила, что магистр Тшольке тоже поражена Шойдом. Одни кирпичные трубы на городских окраинах чего стоят! Высокие, огромные, пронзающие небо. К ним пристроены кирпичные же бараки.
Дорога мощёная, ровными такими деревянными ромбиками. Как начались предместья с трубами, мельницами и винокурнями — сразу появились. А сама дорога расширилась. По обочине шагали люди, все одетые, как наши возницы. Попадались и женщины в юбках с высокой талией и разноцветных кофточках. Штаны дамы тоже носили, так что Осунте нечего опасаться.
Мы втроём — мужчины по-прежнему ничего видеть не желали, кроме магии, — дружно открыли рты, когда увидели женщину под зонтиком, верхом на двухколёсной конструкции. Казалось, она должна непременно упасть: невозможно держать равновесие на тонюсеньких ободах, но не падала. Ехала себе, приводя повозку в движение ногами.
Никогда ещё не видела такой штуковины, даже не знаю, как и назвать. Есть два колеса, соединённые между собой железными полосами, сиденье, упоры для рук и ног. Ноги крутят вертушку — и ты едешь.
А вот и всадник. Уфф, а то я решила, что лошади здесь вымерли.
Любезно согласившиеся подвезти нас оморонцы (пожалуй, правильнее именовать их шойденцами — по названию государства) свернули к пекарне. То, что это именно пекарня, подсказывал нос: божественно пахло сдобой, даже слюнки потекли. Пришлось спешиться, поблагодарить за заботу и дальше идти пешком.
Шушукающиеся магистры шествовали впереди, периодически подгоняя нас, студентов, развевавших рот на всё и вся. А как иначе, если этот мир на наш не похож? Дома огромные, не меньше трёх этажей, все кирпичные, изредка оштукатуренные. Никаких наличников, никаких палисадников. Зато есть арки с воротами. За ними — дворы. Я в один заглянула: тоже мощёный, с поилкой, деревцем и клумбой. На верёвках бельё сушится. Белое пребелое.
Когда выбрались на какую-то широкую улицу, едва не попали под лошадь. Точнее, лошадей, тянувших по железным жёлобам, проложенным вдоль пешеходного настила, аккурат за жёлобом сточной канавы, крытую большую повозку, заполненную людьми. Возница нас обругал, прохожие поддержали.
Воспользовавшись остановкой повозки, какой-то человек вскочил в неё, протянул монетки другому человеку в синей косоворотке и устроился стоять, держась за протянутую вдоль боков повозки верёвку.