В то же время оставалась надежда, что и русские не считают войну единственным вариантом. Что давало шанс на успех переговоров. События развивались чрезвычайно быстро, нельзя было терять ни часа времени — пока не начали падать бомбы. Кто с нашей стороны мог взять на себя ношу участия в дипломатическом торге? Имел достаточно опыта, авторитета — для беседы на уровне не министров, а Первых Лиц? Я полагал, что Сталин снизойдет до личной беседы со мной, а не пришлет кого-то взамен. Ну и географически, Стокгольм ближе к Москве, чем Лондон.
Мне потребовалось лишь два телефонных разговора — с премьер-министром, и с Ее Величеством. Утром 30 июня я уже вылетел в Москву. И еще до файв-о-клока (пятичасового чая) имел разговор с русским Вождем. Сталин для своих семидесяти четырех лет выглядел и держался еще очень хорошо. Создатель, строитель и правитель Второй Российской Империи (как бы ее ни называли, но суть ясна — особенно с учетом последних административных изменений). Искренне надеюсь, что век ее будет недолгим — и ничего личного, при всем моем уважении к русским, голый прагматизм: так сложилось исторически, что европейская политика Британии всегда была построена на противовесах и балансировке между несколькими "центрами силы". Хотя именно следствием ее был и приход Гитлера к власти — русские убеждены, что он был взращен против них, но тогда, в тридцать третьем, СССР был еще недостаточно силен, чтобы приниматься нами за главную угрозу, французы были нашим главным конкурентом в Европе и беспокойства доставляли не меньше. И казалось логичным немного усилить Германию, как общий противовес, дав ей сильного национального лидера и позволив слегка вооружиться — хотя я уже тогда предупреждал, что процесс легко может выйти из-под нашего контроля! Мюнхен 1938 года был пределом наших уступок — но Чемберлен, восклицая после, "я принес в Европу мир на десятилетия", грубо ошибся, считая Гитлера нашим послушным псом. У пса хватило наглости выйти из повиновения и броситься на хозяина — но не хватило силы его загрызть. Однако, чем это кончилось не только для Германии, но и всего мира? Тем же, что будет сейчас, если мы не договоримся — только последствия будут гораздо тяжелей. Если в тридцать девятом, Германия, Италия и Япония безнадежно уступали противостоящему им свободному миру по военному и экономическому потенциалу, и мобилизационному ресурсу — то сейчас силы были почти равны. Причем коммунистический блок мало зависел от морских коммуникаций и был трудноуязвим для стратегических бомбардировок — а значит, гипотетическая Третья Мировая война могла затянуться на долгие годы.