. Однако же в уставе Интерпола прямо вписан запрет заниматься "деятельностью политического, военного, религиозного и расового характера".
Международный Уголовный Суд при ООН напротив, по замыслу должен был заниматься как раз преступлениями военного, террористического, политического характера. Как по согласию всех сторон — чтобы придать какому-либо процессу "общечеловеческий", всецивилизационный характер, "чтоб никогда больше" — наподобие Штутгарта, осудившего гитлеровский режим[35]. Так и по жалобе какой-то одной стороны, если имелись серьезные сомнения в желании страны-виновника способствовать следствию — тогда, решением ООН, назначалась авторитетная комиссия, решения которой были выше национальной юрисдикции, а отказ ее принять или любое препятствование ее деятельности был равнозначен признанию своей вины (за которым следовали санкции и прочие малоприятные последствия). Как сказал мой муж, это предполагалось для наказания всяких "лейтенантов Колли" (знаю, что было во вьетнамской деревне Сонгми в иной истории), в реальности же следовало учесть право вето для СССР, США и Англии (гоминьдановский Китай имел это право до пятидесятого года, по совершенно непонятной для меня причине, ну а Франция пока что безуспешно пыталась этот статус получить). Но, как сказал мой муж, "лишить всякую мелочь возможность устраивать геноцид, это тоже немало".
Ну а что до угроз — выезжать куда-либо в "свободный западный мир" я не планирую совершенно! Достать же меня в России — попробуйте, господа! И даже хорошо, что англичанин задал этот вопрос публично. А то мне было очень неудобно здесь, в Италии — где большинство убеждено, что я лично убивала пиратов, ну а мой муж, ссылаясь на Пономаренко, прямо запретил мне этот факт отрицать. Вернусь в Москву, первым делом поспешу на исповедь к отцу Серхио. Ну а пока — не говорить ни да ни нет!
Как было вчера. Когда в "Гранд-отеле" мне сказали, что меня очень хочет видеть какая-то женщина. Это была все та же Софи Шиколоне, с которой мы на аэродроме так и не успели поговорить. Кстати, когда я ее увидела, то первой моей мыслью было, а она нисколько не красивее меня, и одета не лучше! Святой Валентин, я знаю, что мой муж меня любит — но ведь была у него какая-то Паола, в самом начале, в Третьей Гарибальдийской бригаде, еще до того как Его Святейшество нас обвенчал?
И после обычных слов вежливости, и "ах как я вами восхищаюсь", она спросила:
— Синьора Смоленцева, вы не обижены на меня за фильм? Наверное, там многое не так, как должно было бы быть? Но я старалась изобразить вас подлинной героиней, как современная итальянская Жанна дАрк.