Вася Подольский подходит к щитам передатчика и приемника. Он задумчиво смотрит на золотые, синие и голубые волоски микроламп. На душе его тяжелая тоска.
Усевшись за ключ, он вызывает культбазу за Хоседа-Хардом. Ему отвечают не торопясь. Радист передает в газету статью о развале колхоза.
«Все ли так?» — спрашивает начальник рации.
«Все так», — уверенным речитативом тире и точек отвечает радист.
«До свиданья», — передает Вася Подольский и выключает передатчик.
«С Ефимом была точно такая же история, — вспоминает он. — Только Ефим не подписал под статьей своей фамилии. Статью напечатали, а счетовода колхоза арестовали. Милиция поехала за остальными. Если бы Ефим подписал свое имя, ему бы несдобровать».
Вася Подольский смотрит на часы. Половина третьего. За окном поднимается ветер.
«Антенну бы не сорвало».
И вновь включаются рубильники. Начальник радиостанции надевает наушники и ловит рацию на Пай-Хое. «В наушниках удобнее ловить», — думает он, и внезапно лоб его покрывается потом, а лицо бледнеет.
Неуверенно, тревожно несется по эфиру: точка, точка, точка, тире, тире, тире, точка, точка, точка. Сигнал бедствия: «SOS!» — «Спасите наши души!»
И враз все станции мира замолкают, прислушиваясь к этому сигналу, и только речь патера нудно и тягуче несется в эфире.
Вася Подольский подбегает к передатчику и выстукивает дрожащими пальцами: «Пай-Хой, Пай-Хой. В чем дело? Я вас слушаю. Перехожу на прием».
Но от станции Пай-Хой, врываясь в гнусавую и скучную речь патера, по-прежнему несется сигнал бедствия, выстукиваемый неуверенной рукой: «SOS! SOS! SOS!»
Вася Подольский бежит в соседнюю комнату и смотрит на карту округа. Ближайшие населенные пункты — Амдерма и Югорский Шар. Там есть радиостанции, но людей мало, и они не смогут прийти на помощь.
Он вновь садится за ключ и передает всем ближайшим станциям просьбу узнать, что случилось с его учеником. Через полчаса ему молнируют, что, кроме сигнала бедствия, рация Пай-Хоя ничего не отвечает. Радист с Югорского Шара даже усомнился в истинности сигналов: «Перепился, верно, твой ученик, ну и дурит».
«Ты сам перепился», — отвечает Вася Подольский и звонит председателю окрисполкома.
— В Амдерме есть аэросани. Пусть немедленно выедут, — говорит тот.
Вася Подольский телеграфирует в Амдерму, но аэросани, оказывается, вышли из строя, да и бензина нет.
— На собачьих упряжках выедем.
«Сейчас же», — выстукивает Вася Подольский, и голова его начинает кружиться от наступающего сердечного припадка.
Он встает и, шатаясь, выходит в соседнюю комнату. Там берет с подоконника вино в тяжелом графине; наполнив до краев мензурку, выпивает ее и стучит в стенку.