— Эй, на вышке, время?
— Ээээ… — Похоже, дежурный офицер тоже в шоке. — Три целых, двадцать одна сотая секунды. С момента сигнала, до поражения последней цели.
Наниты, осыпавшись с него, оставляют в тренировочном комплекте. А этот старый пер… Эм… Уважаемый человек, схватившись правой рукой за поясницу и согнувшись, шаркает ногами в сторону двери.
— Клятый радикулит, совсем замучал изверг. Надо же больше трех секунд возился. Старею, однако, старею. — На ходу причитал он. Поравнявшись со мной, уже обращаясь ко мне, продолжил. — Как там эти желторотики, из ваших говорят… Понял, краб, как надо? Прямые руки и нормальный скил, решают все!
В ответ, я смог только очень быстро и очень мелко закивать головой. Саныч прошаркал до дверей и скрылся в них. Я же медленно поднял руку и поставил отвалившуюся челюсть на место, а то самостоятельно рот закрываться не хотел. Вот, что это сейчас было? У меня такое чувство, что меня макнули головой в дерьмо, причем с чувством и всем прилежанием. А самое главное, настолько глубоко меня в него макнули, что даже пятки не выглядывают. Потом достали и еще раз макнули. Где Карфаер достал этого деда? Такое вытворять, имея всего лишь восемьдесят третий уровень… У меня слов нет — одни выражения, причем все матерные.
— Чего стоим? О чем мечтаем? — Раздался из динамиков ехидный голос. — Тренироваться будем, или как?
После этого представления я, до самого вечера молча, сносил все подколки старика, и когда подошло вечернее время отдыха, быстро переодевшись, бегом направился в магазин и буквально через пятнадцать минут стоял снова перед дверями в зал управления полигоном. Войдя в помещение, застал Саныча еще за пультом и, слегка прокашлявшись, привлек его внимание.
— Чего? — Не поворачивая головы, спросил Саныч.
— Тут я, это… — Начал мямлить я. Уж очень сильно был поражен демонстрацией умений Саныча, но спохватившись, продолжил уже нормальным голосом. — Саныч, прости идиота, ляпнул не подумав, загордился скоростью своего развития. У меня тут два литра извинений и пару килограмм закуски к извинению.
Для большей убедительности, даже потряс означенными продуктами в своих руках. Саныч развернулся, смерил меня и мою ношу оценивающим взглядом, тяжело вздохнул и молвил.
— Эх, молодежь. Учишь их, учишь, а ума не добавляется. Кто же ходит извиняться всего с двумя литрами?! Пускай даже Альваса.
Достав откуда-то снизу два пустых стакана и протерев их пальцем, призывно махнул рукой. В двух словах простили меня на третьем литре, оказалось, что у Саныча, в загашнике, еще пятилитровая фляга с пойлом стоит. В итоге, часа через два, мы уже хорошенько наклюкавшиеся, пели песни. Правда, каждый свою. Но зато хором и в обнимку.