Теперь, когда некоторые случаи так называемых „шпионов“ и „саботажников“ были расследованы, было установлено, что все эти дела были сфабрикованы. Признания в вине многих арестованных по обвинению во враждебной деятельности были получены путем жестоких и бесчеловечных пыток.
В то же время Сталин, как нам было сообщено членами Политбюро того времени, не показывал им заявлений многих обвиняемых партийных активистов, когда они, перед военным трибуналом, брали свои признания назад и просили об объективном рассмотрении их дел. Таких заявлений было много, и Сталин, без сомнения, знал о них.
Центральный Комитет считает необходимым сообщить съезду о многих подобных сфабрикованных „делах“ против членов Центрального Комитета партии, избранных на XVII партийном съезде.
Примером злостной провокации, возмутительной фальсификации и преступного нарушении революционной законности является дело бывшего кандидата в Политбюро, одного из виднейших работников партии и советского правительства, товарища Эйхе, члена партии с 1905 года. (Волнение в зале).
Товарищ Эйхе был арестован 29 апреля 1938 года, на основании клеветнических материалов, без санкции прокурора СССР, которая была в конце-концов получена только 15 месяцев спустя после ареста.
Расследование дела Эйхе происходило при самом грубейшем нарушении советской законности и сопровождалось преднамеренной фальсификацией.
Эйхе был вынужден под пыткой подписать заранее заготовленный следователями протокол его признания, в котором он и некоторые другие видные партийные работники обвинялись в антисоветской деятельности.
1 октября 1939 года Эйхе послал заявление Сталину, в котором он категорически отрицал свою вину и просил расследования своего дела. В этом заявлении он писал:
„Нет худшего несчастья, чем сидеть в тюрьме правительства, за которое я всегда боролся“.
Сохранилось и второе заявление Эйхе, которое он писал Сталину 27 октября 1939 года; в нем он приводит факты, очень убедительно опровергающие клеветнические обвинения, выдвинутые против него, доказывая, что, с одной стороны, это провокаторское обвинение было делом рук действительных троцкистов, аресты которых он санкционировал в качестве первого секретаря партийного комитета Западно-Сибирского края и которые составили заговор с целью отомстить ему; с другой стороны, это обвинение явилось результатам фальсификации материалов следственными работниками.
В своем заявлении Эйхе писал:[12]
„… 25 октября этого года мне сообщили, что следствие по моему делу закончено. Меня ознакомили с материалами этого следствия. Если бы я был виновен хотя бы в сотой доле тех преступлений, в которых меня обвиняли, я никогда не посмел бы посылать вам это предсмертное заявление; но я не виновен ни в одном из этих преступлений, в моем сердце нет ни тени низости. Я еще никогда не лгал вам и теперь, стоя одной ногой в могиле, я тоже ни лгу. Все мое дело — это типичный пример провокации, клеветы и нарушения основ революционной законности…