– Сегодня я прячусь у тебя, – прошептала я Шишу на ухо.
Он вопросительно вздернул бровь, останавливаясь перед дверью аудитории.
– Ты сам виноват, что плодишь слухи, – пояснила я.
– А! – без тени раскаяния отозвался маг и, открыв дверь, вошел в зал для тренировок.
Озадаченно помолчав пару секунд, пока Шишень нес меня через зал к одному из высоких окон, я с сомнением спросила:
– Где ты был все эти дни?
– Дома, – отозвался маг, пристраивая меня на подоконник.
– Да? – наблюдая, как девочки, с любопытством посматривая в нашу сторону, устраиваются на горе подушек в углу, переспросила я.
Скрипнула дверь, в зал заглянул Ардус, пригладил свою бороду, обвел нас вопросительным взглядом и с сомнением произнес:
– Подождем еще.
Как только преподаватель скрылся за дверью, я тут же потребовала:
– Рассказывай.
– Да нечего рассказывать, – отмахнулся молодой человек, присаживаясь рядом на подоконник и скрещивая ноги. Я посмотрела на его высокие черные ботинки с потертыми носками и попросила:
– Но все же.
– Да что рассказывать? – отрешенно поправив клапан сумки у меня на коленях, пробормотал он и усмехнулся. – Тогда, в Надзоре, отец наорал на дядю и деда. Мать сразу же вспылила, потребовав, чтобы никто не смел оскорблять ее отца. Из отделения папа сразу же направился сюда.
– Я знаю, что он тебя забрал, – перебила я парня. – Дальше.
– Мы телепортами добрались в Варрин, и оказалось, что в отсутствии взрослых Элса сварганила какое-то тошнотворное зелье прямо в кабинете отца. – Шиш выдержал паузу и добавил: – Прямо на его рабочем столе. Отец вспылил еще раз. Ну и отправил маме гневное письмо. Она явилась через минуту, язвительно выкрикивая, что муж оторвал ее от заседания в совете. Они поругались. Отец был в ярости, что мама совсем не занимается детьми, и те творят, что хотят. И что ее интересует только ее драгоценный совет. – Маг хмыкнул. – Она ему кричала в ответ, что делает все для нашего блага. Тогда отец заявил, что для нашего же блага сам будет заниматься детьми, раз жене нет до этого дела. После, не желая успокаиваться, высказал ей все, что она и так понимает. Мать встряла с причитаниями обо мне и Надзоре. Тогда отец потребовал оставить меня в покое и развод.
– Ого! – воскликнула я. – Ужасно.
– Ничего, – отмахнулся Шишень. – У нас это не первый раз. Ну и потом мать рыдала, заверяла, что хотела, как лучше, и ее расстраивает чужое непонимание. А отец, не снижая тона, донес до жены, что все ее ухищрения – самообман и попытка переложить свои неудачи на других. И ему все надоело.
– Так они что. разойдутся? – закусив губу, спросила я и прислонилась плечом к молодому человеку.