Сивый никаких эмоций не проявлял. Даже наоборот, чихать на бабу хотел, как и на ее чадо. Женщина откинула одеялко. Малыш как малыш. Даже розовый, несмотря на холод. Сопит, чмокает. Уколова кивнула, отходя.
Ворота продолжали гудеть от монотонных толчков с той стороны.
– Упорные, сволочи… – Костыль сплюнул. – Их-то энергию – да в мирное русло.
– Это как? – поинтересовалась Даша, смотря на него как-то очень дружелюбно.
– Ну, чудесный ребенок…
– Я не ребенок.
– Все мы чьи-то дети, а лет тебе не так и много. Но как хочешь… Хочешь, буду называть тебя лапушкой?
– Нет.
– Куколкой?
Даша явно начинала злиться.
– Хрен с тобой. Думаешь сделать приятное, комплимент отвесить, а на тебя зыркают, как на врага. Женщины, чего с вас взять. Все не так и все не то, сам догадайся, что там в голове крутится. Согласна на зайку?!
– Даша, угомонись, – Уколова огляделась, подтянула старый скрипучий табурет, села. – Он смеется. Не особо дружески, но все же просто смеется. Слушай, Игорёша, хорош над девочкой шутить. Не галантно ни хрена.
– Какие куртуазные обороты речи, красавица. Только за-ради вас готов называть ее просто девушкой.
– Я просто Дарья.
– Именно Дарья?
– Да… Игорек.
Тот хохотнул.
– Я смущаюсь, девчата. Называйте меня Костылем. Это же круто звучит, не находите?
– Вот ты трепло, – не выдержала Уколова, – все уши лапшой завешал. И ни фига не сказал, что обещал. Настоящий мужик, врун и пустомеля.
– Это ты о чем?
Уколова хмыкнула.
– Как их энергию – да в мирных целях использовать?
Костыль пожал плечами.
– Да проще простого. Берем огромные колеса по типу беличьих, привязываем перед ними живого младенца, желательно некрещеного, сажаем в колесо пару-тройку таких блаженных разумом людоедов – и пусть бегают. А энергию – в провода и на освещение.
Уколова кашлянула. Помолчала. Посмотрела на Костыля. И поинтересовалась:
– Ты давно с людьми общался вообще?
– Заметно, да? Очень давно, неделю назад.
– Ну да… Заметно. Ты, если за день человека три из себя болтовней не выведешь, день зря?
– Прям с языка сняла. Ладно, потрындели – и хватит. Нервы расслабили заодно.
Азамат даже согласился. Глупо или нет, а тяжесть, навалившаяся в селе, отпустила. Сивый не так прост, ни разу не рубаха-парень, как кажется. Ухо с ним востро держать, и больше никак.
– Надо валить отсюда, – Костыль покопался на столе, добротном, старом, крепко сбитом. Извлек откуда-то примус. Самый настоящий примус и запас керосина к нему в большой стеклянной бутыли. Запах не обманывал, именно керосин. К примусу.
– Насчет валить ты прав. Только… – Уколова, совершенно точно вспомнившая, что она есть полноценный старлей СБ, опять включила следователя. – Откуда у тебя продукт добычи и перегонки углеводородов, то есть керосин? И работающий примус, а? Не подумай чего плохого, но слишком много странного за день случилось. И еще – на кой черт ты его зажег?