Итак, он нашел меня без сознания, полузасыпанную песком, в лохмотьях сожженной Солнцем кожи, ослепшую, получившую огромную дозу облучения.
Большой Джим подобрал меня и привез в больницу Города Ночной Стороны, зарегистрировав под вымышленным именем, на которое открыл кредитный счет, чтобы я смогла оплатить лечение.
Потом он позвонил Себу и спросил, не знает ли тот, чем это я таким, черт возьми, занималась, изза чего оказалась на волоске от смерти.
Себ, конечно, ничего не знал, но все равно захотел повидать меня, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.
С тех самых пор, как отец купил себе мечту, а мама куда-то улетела, Себ, я и Эли остались совсем одни. Не скажу, что мы были очень близки, думаю, мы боялись снова обжечься, если сильно привяжемся друг к другу, но мы поддерживали связь — все трое, пока Эли не уехала. И вот теперь мы с Себом остались вдвоем.
Поэтому он приехал, посмотрел на меня и снова вернулся на работу. Сейчас он работал крупье.
Не знаю точно, в каком казино, но, видимо, в одном из лучших, если оно нанимает в крупье людей, верно?
В общем, Мичима инвестировал в меня кучу кредитов и не потому, что надеялся, что я верну ему деньги за убитого робота и все остальное. Он знает, на какой я мели, по крайней мере, говорит, что знает. Однако, я подозреваю, что он немного недооценивает эту самую мель. В любом случае, ему известно, что я не смогу возместить его затраты на меня. Нет, он заявил, что единственное, чего он, действительно, хочет — это узнать, что, черт возьми, происходит. Он сказал, что для него это стоит гораздо больше, чем деньги.
Это я понять могу. Не уверена, что поверила ему. Скорее всего, он рискует в надежде купить пай в прибыльном деле, но его любопытство вполне понятно. Но даже если им движит чистое любопытство без примеси алчности, я все-таки не уверена, что можно доверять ему.
Так я ему и сказала.
Я ожидала, что он разозлится на меня за это: ведь он-то мне все рассказал, но оказалась не права. Если он и разозлился, то не показал виду. Как раз наоборот, Большой Джим был спокойным и рассудительным.
— Послушай, Хсинг, — увещевал он меня, — ты в опасности. Кто-то пытался тебя убить, и единственной причиной того, что им это не удалось, является мое вмешательство. Кем бы они ни были, и что бы ты им ни сделала, как только они узнают, что ты еще жива, то, вероятно, попытаются снова. И на этот раз, если ты не расскажешь мне, в чем дело, я не приду тебе на помощь.
— Я знаю, — ответила я, стараясь изо всех сил, чтобы это не прозвучало, как защита обвиняемого.