Командир Девятой роты был родом из дунбэйского Гаоми. Про таких говорят «жестокое сердце и безжалостные руки», а на лице его всегда красовалась слащавая усмешка. Зимой он начал собирать кирпичи, камень и доски, чтобы построить новую сторожевую башню, и при этом страшно разбогател. Простой народ ненавидел его до глубины души.
Мадянь входила в состав северо-западного уезда Цзяо и граничила с дунбэйским Гаоми. Отсюда до места дислокации Цзяогаоской части было тридцать ли. Солдаты Цзяогаоской части отправились туда с заходом солнца. Некоторые местные жители увидели такую картину: в кроваво-красных закатных лучах двадцать с лишним бойцов Восьмой армии, пригнувшись, вышли из села. На каждом была надета собачья шкура мехом наружу, а хвост болтался между ног. В солнечном свете шкуры лоснились и переливались разными красками. Это было красиво и диковинно, будто в поход выступила армия оборотней.
Выходя первый раз в собачьих шкурах, солдаты Цзяогаоской части и впрямь ощущали себя оборотнями. Когда они видели, что солнечный свет словно кровью заливает шкуры на боевых товарищах, их ноги делались вдруг лёгкими-лёгкими, будто они ехали на облаках, и весь отряд шёл, то ускоряя шаг, то замедляя, словно стая псов.
На плечи командира Цзяна была накинута большая шкура красного пса — наверняка это был наш Красный. Он шёл впереди всех, семеня маленькими ногами, ветер трепал собачий мех, толстый собачий хвост висел между ног, и кончик его подметал землю. Рябой Чэн накинул чёрную шкуру, на груди у него болталась холщовая сумка, в которой лежало двадцать восемь ручных гранат. Все были закутаны в шкуры на один манер: передние лапы связывали верёвкой, образовавшуюся петлю набрасывали на шею, по бокам шкуры пробивали две дырки, вставляли верёвки и завязывали на животах в районе пупков.
Они тайком вошли в Мадянь уже далеко за полночь. Холодные звёзды усеяли небо, иней лёг на землю. У солдат Цзяогаоской части мёрзли животы, зато спина была в тепле. Когда они добрались до деревни, несколько собак по-дружески залаяли на них. Один молодой озорник несколько раз тявкнул, передразнивая собак, и внезапно всем бойцам словно горло обожгло — им тоже ужасно захотелось лаять. Однако спереди раздался приказ командира отряда:
— Не передразнивайте собак! Не лаять!
В соответствии с данным разведки и давно уже выработанным планом бойцы устроились в засаде в сотне метров от главных ворот казармы — там были свалены в кучу кирпичи и камни, чтобы весной возвести сторожевую башню.
Мелконогий Цзян сказал Рябому Чэну, устроившемуся рядом: