Разведка, исключив Грига из своих рядов, этим самым оказала ему большую услугу: он в полной мере мог теперь реализовывать свой талант «на гражданке». Известность его как специалиста по странам Латинской Америки начала расти из года в год. Иосиф Ромуальдович все чаще стал задавать себе вопрос: а на тот ли алтарь он положил свои способности, работая в разведке? И он решил застолбить за собой место в науке, в которой уже крепко стоял на ногах. Работая рядом с такими светилами исторической и этнографической науки, как академик Юлиан Бромлей и член-корреспондент Академии наук Сергей Толстов, он решил для себя, что не должен находиться в их тени: «Я должен сделать все возможное и невозможное, чтобы достичь их научного уровня». Уверенный в своих знаниях Латинской Америки и зная о возросшем интересе в СССР к этому региону, Григулевич взялся за научную разработку темы «Культурная революция на Кубе».
Так уж совпало, что в тот исторический период из недр старой полуколониальной Латинской Америки зарождалась новая, свободная Латинская Америка. Не воспользоваться этим обстоятельство такой творческий человек и знаток этого региона, как Григулевич не мог: из-под его пера выходят статьи в общественно-политических и исторических журналах, рассказывающие об эпохальных изменениях в Западном полушарии и появлении там новых политических лидеров. Он пишет одну за другой книги «Сандино», «Боги в тропиках. Религиозные культы Антильских островов» и монографию «Культурная революция на Кубе». По этой же монографии он защищает докторскую диссертацию. С его мнением и оценкой происходящих на латиноамериканском континенте событий начинают считаться политологи, обществоведы и партийные работники ЦК. Не без их помощи ему разрешили тогда переиздавать за рубежом свои научные труды и литературные произведения.
Книги И. Лаврецкого выходят за границей большими тиражами, особенно из серии «ЖЗЛ». Он становится известным ученым, писателем-публицистом и общественным деятелем. Его избирают первым заместителем президента Общества СССР — Мексика, а немногим позже назначают заведующим сектором Института этнографии Академии наук СССР им. Миклухо-Маклая. Благодаря необычной энергичности, талантливости и отчаянной смелости он добился многого в своей жизни за те же двадцать лет, что и в разведке. «Но неужели для этого нужно было так безжалостно выгонять меня из разведки?» — не раз задавался он этим вопросом и всякий раз отвечал сам себе: «Наверно, лучше будет, если не думать об этом».
А в разведке тем временем продолжали по-прежнему опасаться, как бы он не проговорился где-нибудь о своей нелегальной работе за кордоном. По этим соображениям его за пределы Советского Союза никуда, кроме Кубы, не выпускали. Но эти опасения были необоснованы и напрасны: крупный ученый-латиноамериканист, доктор наук, профессор Григулевич ни в беседах с сослуживцами и знакомыми, ни в своих многочисленных книгах, очерках и статьях — не обмолвился и словом о предыдущей работе в разведке: умение молчать — всегда было главным его достоинством. И только поэтому в КГБ при СМ СССР не ставили ему палки в колеса, когда он начал преподавать страноведение в МГИМО, а Академия наук вышла с предложением о награждении его орденом Дружбы народов.