Иосиф тоже, как зачарованный, нежно смотрел на ее природное изящество, так не характерное для многих молодых и полных латиноамериканок, которых он не раз встречал на улицах Мехико и Буэнос-Айреса.
— И долго мы будем тут стоять? — улыбнулась она, и карие глаза ее засверкали, как драгоценные камни.
Первоначальная мягкость и приветливость Григулевича исчезла.
— Между прочим, вы должны были назвать мне пароль, чтобы удостовериться, что я являюсь именно тем человеком, с которым вам надлежало встретиться.
Лаура, кивнув, рассмеялась.
— Том очень точно обрисовал мне ваш внешний облик, поэтому я и подошла к вам так смело и уверенно. Но если вы продолжаете не доверять мне, то, пожалуйста… Вот пароль: «Как пройти к дворцу Чапультепек?»
— Это уже другое дело! К дворцу Чапультепек мы можем вместе пройти по бульвару Пасео-де-ла-Реформа. И если бы вы сразу назвали эти слова пароля, то мы не стояли бы так долго здесь.
— Ах, вот как! Оказывается, я виновата? — Улыбка Лауры приняла оттенок ироничности.
— Вы ни в чем не виноваты… Но таковы законы моей работы, — ответил серьезно Иосиф.
— И в чем же выражается ваша работа?..
— Я — работник Коминтерна и этим все сказано. Давайте все же пройдемся до дворца Чапультепек.
— Скажите, Мануэль, а зачем я понадобилась вам? — поинтересовалась она, шагая рядом с ним.
— Чтобы защитить вас, мексиканцев, — полушутя ответил Григулевич и попросил называть его на «ты».
— А от кого защищать, если не секрет?
— От германского фашизма и американского империализма, — продолжал он с юмором вести разговор.
Ей нравился его беспечный голос и неторопливые, остроумные ответы на вопросы. И вообще он был ей по душе.
— Если я правильно поняла, ты не любишь немцев и американцев.
— Если говорить серьезно, я, действительно, не люблю немцев за фашизм и развязанную ими войну в Европе, — согласился он.
— А как же быть с Моцартом, Бетховеном и Вагнером?
— Германия для меня — это прежде всего фашизм, а потом уже Моцарт, Бетховен и Вагнер, музыку которых я всегда высоко ценил. А к американцам я отношусь неприязненно за то, что они вмешиваются во внутренние дела стран Латинской Америки, в частности Мексики.
— Ну хорошо, что же в таком случае требуется от меня, простой учительницы? Чтобы я тоже не любила немцев и американцев?
— Нет, не это. Я прошу тебя рассказать все о себе.
— Зачем тебе это?
— Сейчас объясню. В Европе, как известно, молодой человек ухаживает за девушкой долго и тактично, окружает ее вниманием, старается сам изучить ее мысли, взгляды на жизнь и тому подобное. А в Испании другой обычай: брать понравившуюся девушку штурмом…