Незнакомец быстро снял с раненого простыню и подтолкнул к нему доктора. Лежавший человек был буквально искромсан. Грудь его была сильно вдавлена и разбита, ребра сломаны, живот разорван, как от нажима гигантского круглого пресс-папье, оставившего ему в целости лишь оконечности и голову. Он отходил.
- Я тут ничего не могу сделать, - отрывисто произнес доктор, с изумлением глядя на умирающего, - он уже в агонии, к великому своему счастью.
- Как! И, по-вашему, его нельзя заставить говорить? - вскрикнул незнакомец, как показалось Лепсиусу - в самом настоящем отчаянии. - А если гальванизировать, вспрыснуть ему что-нибудь, а? - Он смотрел на доктора умоляющими глазами.
- Нет, - ответил доктор, - он умирает, умер. Он ваш родственник?
Но, к его удивлению, незнакомец, не дослушав даже вопроса, быстро повернулся и выбежал из комнаты. Старики, склонившиеся над мертвецом, плакали. Лепсиус только теперь увидел, что несчастный был матросом. На рукаве синей куртки его была нашивка с якорем и крупной прописью: «Торпеда».
Доктор невольно вздрогнул. Он тронул за плечо плакавшую старуху.
- Голубушка, кто этот бедняжка?
- Сын мой, сыночек мой, Дип-головорез, - так его звали на пароходе… Ох, сударь, что это за день! Ждали мы его из плавания, а вместо этого дождались из-под камня… Океан не трогал его, голубчика, а в городе, среди бела дня… Ох-охо-хо!
- Как это случилось?
- Да говорили нам, что он шел из кабачка, а сверху с виадука оторвался кусок плиты и придавил его, как букашку. И рта не разинул, и принесли, так не кричал.
- Кто же его принес, вот этот рабочий, что сейчас вышел?
- Принесли полицейские с матросами. А этот, сударь, нам незнаком, должно быть - от доброты сердца сжалился. Сам и за доктором вызвался сходить, и все старался, чтоб Дип, сыночек наш, последнее слово сказал… Верно вы его знаете, так скажите ему от нас, стариков, спасибо.
- Хорошо, хорошо, надо теперь вызвать полицейского врача, - сказал Лепсиус и вышел из привратницкой.
- Странно, - сказал он самому себе, - множество странностей в один день. Приходит «Торпеда» и привозит с собой знатную публику, - странность номер первый. На той же «Торпеде» нам доставляется мертвый Рокфеллер, - странность номер второй. И вот, наконец, матрос с «Торпеды», умерший ни с того ни с сего, от камня, слетевшего с виадука. А страннее всего - неведомый человек, с виду простой рабочий, которому, видите ли, непременно нужно заставить раздавленного матроса заговорить. Будь я немножко свободней, а нанялся бы этими странностями на досуге, позадумался бы с трубочкой. Но теперь…