Я замолчал и постоял посреди комнаты, закусив губу, а Ольга смотрела на меня пристально, ожидая продолжения.
— И? — не дождавшись его, подтолкнула она меня.
— Как всё это связано? — развёл я руками.
— Вот я и пытаюсь выяснить это, — кивнула она на монитор компьютера, — а заодно то, почему Капитошкин лжёт насчёт причастности Центра к гибели курьеров.
— А разве Центр не может быть причастен? — удивился я. Хм, вроде бы доводы Старика были разумны и весомы, жаль, что я их законспектировать не успел.
— К гибели курьеров приложил руку Капитошкин Зизольдий Гурабанович, — отчеканила она, и у меня под ложечкой засосало от серьёзности её тона, — и более никто другой. Координатором всего является он, а всю грязную работу выполняют…
— "Чёрные", — подхватил я. — Не скажешь, кто они?
— Это мне и предстоит выяснить за эти два дня, — загадочно произнесла она, поворачиваясь к компьютеру, — потому что больше времени у нас уже не будет.
— Какого времени? — вздохнул я, ни черта уже не понимая, что вообще творится вокруг.
— Езжай, — она мотнула головой, словно бы провожая меня. — Тебе не стоит опаздывать, если не хочешь услышать проклятия самого главного демона зла, извергающего вместо огня и лавы поток наиядовитейших слюней.
Я восхищенно покрутил головой — Элечка нравилась мне всё больше и больше — потом торопливо оделся, попрощался с ней, с трудом подавив детское желание послать ей воздушный поцелуй, и вошёл в лифт, направляясь в гараж. "Езжайте нафиг на работу!" — любил говаривать один мой старинный приятель, работавший когда-то в элитных сапёрно-инженерных частях гвардии СБФ, которые занимались обеспечением безопасности особо важных правительственных грузов и лиц. Эту же фразу он повторил чуть позже, когда его безногого, безрукого везли после провала одной операции на реанимационный стол. Веселый был парень, чудаковатый… Сейчас я решил воспользоваться его фразой и неспешно отбыть в то место, которое почти уже стало моим вторым домом. Вот я завёл скутер, вот плавно вырулил на выход из гаража, подождал, пропуская поток таких как я, затем осторожно влился в него и растворился в нём. Я отбыл нафиг на работу…
"Да, кстати, не вздумай никому сообщать, что я сейчас у тебя, — раздался у меня в голове голос Ольги. — Никому, понял? Ни Грэю, ни Капитошкину, ни Грину… Никому! Я тебя очень прошу об этом…".
"Разумеется, моя нежданно свалившаяся радость. Я выполню любую твою просьбу!". Какой бы безумной на вид она ни была…
И мы со скутером исчезли в свете поднимающегося солнца.
— Преображенский, ты, видать, в рубашке не просто родился, она у тебя вообще, похоже, вместо кожи! — рычал на меня Капитошкин, бегая взад-вперёд по этажу, размахивая какой-то запредельной для понимания документацией и подписывая и распределяя её то тут, то там, а я бегал с высунутым языком за ним и делал вид, что почтительно внимаю грозному лепету который вместе со слюнями извергался из его пасти.