). Как объясняет Иосиф, сикарии (то есть «кинжальщики», от латинского слова
sicarius, «кинжал») были убийцами: убивали тех собратьев-евреев, которых подозревали в сотрудничестве с римлянами. И пока шла Иудейская война, они не дожидались тихо своего конца на вершине горы. Они совершали страшные акты насилия против других евреев. В частности, они устроили налет на поселок Эйн-Геди, где перебили множество евреев, а их запасы увезли в Масаду. Современный миф гласит, что масадовцы держали осаду в течение трех с половиной лет постоянных сражений. На самом деле, скорее всего, осада заняла не более нескольких месяцев. Согласно современному мифу, повстанцы сражались отважно «до трагического конца», «до последнего вздоха», «до последней капли крови». Но из рассказа Иосифа Флавия даже
не видно, что они вообще сражались! Не было ни битв, ни вооруженных стычек – это подтверждают и археологические раскопки. Вместо того чтобы стоять до конца, вожди сикариев убедили (силой?) сотни людей покончить с собой. Вместо того чтобы дать римлянам бой, они предпочли убить себя.
>24 По словам Йаэля Зерубавеля, для создания мифа о Масаде рассказчик «говорит о том, о чем Иосиф молчит, и умалчивает о том, о чем Иосиф пишет подробно».
>25Изучение коллективной памяти иногда дает больше информации о вспоминающих, чем о вспоминаемых. Конечно, событие прошлого и память о нем взаимосвязаны. Современное сказание о Масаде не выдумано с нуля. На том месте, которое стало столь почитаемым, была римская осада, и в результате ее погибли сотни евреев. Однако расхожая версия этого сказания не отражает (да и не слишком пытается отразить) реальные исторические события. Она интерпретирует событие в свете нынешней ситуации.>26
Социологи, которые занимаются коллективной памятью, скажут, что при воспоминаниях о прошлом так бывает почти всегда. Всегда наши обстоятельства влияют на то, как мы вспоминаем. Поэтому воспоминания дают материал не только историкам для попытки исторической реконструкции, но и мнемоисторикам: чтобы выяснить, как и по каким причинам вспоминается прошлое.
Чуть ниже и в следующей главе я применю эти выводы к раннехристианским воспоминаниям об Иисусе. Изучать каждую память в каждой христианской общине здесь нет возможности: для этого нужна отдельная книга, да и не одна. Вместо этого мы сначала подробно обсудим специфику того образа Иисуса, который содержится в трех важных текстах: Евангелии от Марка, Евангелии от Иоанна и Евангелии от Фомы. Затем мы гораздо короче коснемся коллективных воспоминаний в ряде других раннехристианских текстов, чтобы получить лучшее представление обо всей палитре возможностей. Эти книги были написаны в разное время и в разных общинах. Каждая из них имеет за собой свою историю и свои обстоятельства. Соответственно и образ Иисуса в них несколько разный.