В Евангелии от Иоанна, позднейшем из канонических евангелий, эта линия обозначена еще более четко (Ин 18:28–19:16). Судя по всему, Иоанн не знал синоптических повествований. Но в широком смысле его версия похожа на синоптическую: еврейские власти приводят Иисуса к Пилату; Иисуса допрашивают и отправляют на распятие. Но за вычетом таких общих мест, Иоаннов рассказ стоит особняком.
У Иоанна еврейские вожди приводят Иисуса в преторию (дворец Пилата), но отказываются входить внутрь: они не хотят ритуально оскверниться, что помешало бы им вкушать вечером пасхальную трапезу. Иоанн не объясняет, почему претория осквернила бы этих евреев, но их отказ подразумевает два необычных отличия от синоптиков.
• У Матфея, Марка и Луки пасхальная трапеза уже состоялась накануне вечером. В этих более древних евангелиях Иисуса приводят к Пилату наутро после пасхальной трапезы, у Иоанна же – наутро перед трапезой. Стало быть, если синоптики правы, Иоанн не отражает здесь точную память.
• Поскольку еврейские вожди не входят к Пилату, а лишь посылают к нему Иисуса, наместник оказывается в своеобразной ситуации: он вынужден курсировать между ними и обвиняемым. Сначала он общается с Иисусом наедине, потом выходит из претории к еврейским вождям; потом входит, потом опять выходит и т. д. И так шесть раз.
Отметим еще одну Иоаннову особенность: Иисус и Пилат ведут пространные разговоры. Иисус вовсе не молчит, в отличие от некоторых других повествований. Он использует выдвинутые обвинения, чтобы сказать Пилату о себе и своей личности, своем царстве и истине. Как и у Луки, Пилат пытается отпустить Иисуса (трижды), но «иудеи» и слышать об этом не хотят: они настаивают на казни. Наконец, Пилат выводит Иисуса наружу и показывает его им со словами: «Вот, царь ваш». Но евреи требуют распятия. Пилат спрашивает: «Царя ли вашего распну?» Первосвященники отвечают: «Нет у нас царя, кроме кесаря». Тогда Пилат «предал его им на распятие» (Ин 19:16).
Поразительная фраза! Кому именно – «им»? Судя по ближайшему контексту – первосвященникам. В этом рассказе Иисус не только предоставляет судьбу Иисуса воле еврейских вождей и еврейского народа, как в Лк 23:35. Он еще и отдает его «им» на распятие. За казнь Иисуса несут ответственность еврейские вожди.
Как мы уже поняли, один из индикаторов искажения памяти – невозможность согласовать разные версии события. И как мы отметили в главе 1, прошлое мы вспоминаем из-за настоящего. События в настоящем влияют не только на то, что мы вспоминаем, но и на то, как мы вспоминаем. Как же тогда обстоит дело с «настоящим» евангелистов, которые рассказывали о суде над Иисусом спустя 40–60 лет после этого суда? Могло ли настоящее исказить – сознательно или бессознательно – память о суде над Иисусом? Вопрос немаловажен, ибо здесь нас интересует не только вопрос об исторической достоверности воспоминаний о прошлом, но и то, какой свет проливают эти воспоминания на их обладателей. Что христиане считали важным в прошлом, когда представляли его себе?