— Может быть, — сдержанно ответила Розамунда, наклонившись, чтобы подбросить в огонь щепку и спрятать лицо.
Опять ей говорят о том, что они с Линди похожи! Бред! Просто Линди хитрая, может разыграть целое представление ради собственных интересов. Но ведь и она, Розамунда, тоже! Чем, скажите на милость, она занималась все последние месяцы? Но это другое. Одно дело — всячески скрывать от мужа, что ревнуешь, и совсем иное — прикидываться перед старушкой добренькой и услужливой, когда на самом деле ты коварная, двуличная баба…
Прикидываться? Страшные сомнения одолели Розамунду. С чего она взяла, что Линди притворялась? Что, если она в самом деле добрый, услужливый человек, только остра на язык? Сколько всевозможных мелких услуг она им оказала — и не счесть, если, конечно, вы достаточно простодушны, чтобы воспринимать их именно так; что касается острого языка — на это тоже можно смотреть по-разному. Оглядываясь назад, Розамунда припомнила с дюжину случаев, когда замечания Линди можно было истолковать и так и эдак — либо принять их доброжелательность за чистую монету, либо посчитать колкостью и насмешкой. Розамунда всегда шла по второму пути, но, быть может, это только ее ревнивое воображение? Неужели это так?
Вновь Розамунду захлестнула волна безрассудного гнева, как будто Линди нарочно была добрейшей души человеком, исключительно для того, чтобы Розамунда, убив ее, ощутила себя последней тварью. И вновь Розамунда поняла — но не прочувствовала — абсурдность этого гнева. Полную абсурдность, потому что, во-первых, Линди она не убивала, а во-вторых, Линди не была ни доброй, ни милой. Нет, не была. И незачем ворошить прошлое в поисках фактов и доказательств, раскладывать по полочкам слова-перевертыши. Достаточно одной интуиции…
— …Так если ты не возражаешь, дорогая, и раз уж ты здесь, я бы хотела заняться вот этой последней страницей. Старая печатная машинка Джефри наверху, в кладовке, ты знаешь где. Будь добра, сходи за ней, и мы до обеда поработаем.
— Конечно, мама. С удовольствием.
Ход ее мыслей был нарушен, но Розамунда этому только обрадовалась: в последнее время мысли у нее только и делали, что без толку кружили на одном месте. Кроме того, она была в восторге, что ее вновь призвали на службу, — почем знать, быть может, это и есть то срочное дело, из-за которого свекровь звонила вчера вечером! Таща вниз по лестнице древнюю машинку, Розамунда улыбнулась пылкому нетерпению старушки — честолюбивая затея не дает ей покоя.
— Как хорошо, что вы меня позвали, — сказала Розамунда, пристраивая неуклюжую махину на полированном столе. — А то у меня было такое, знаете, жуткое чувство, будто получила отставку и пропускаю все самое интересное!