Взрослые устают на работе? Как бы не так! Вот семь уроков для ещё не избавившегося от гиперактивности, растущего организма, это да... это усталость. Правда, и проходит она очень быстро, так что, уже через час, о школьных нагрузках даже не вспоминаешь, но весь этот час я чувствовал себя натуральной медузой, расплывшейся такой, безвольной морской тварью, вынесенной волной на обжигающе горячий песчаный пляж. Умереть, не встать!
Проглотив остатки мороженого из третьей по счёту креманки, я, наконец, почувствовал себя живым и, с облегчённым вздохом откинувшись на спинку лёгкого скрипучего креслица, окинул взглядом веранду небольшого летнего кафе и сонную улицу за ним.
Цветастый навес этого заведения попался мне на глаза, когда я прогуливался по улицам Ведерникова юрта, пытаясь прийти в себя и вытряхнуть из гудящей головы всё, что умудрились в неё напихать учителя в первый учебный день. В кармане у меня позвякивало десять монет по двадцать копеек, четыре из которых я должен был отдать за парковку летяги, а остальные... Собственно, деньгами меня снабдила тётка Ружана, перед отъездом в город, с тем, чтобы я мог перекусить в гимназической столовой, но заглянув туда, я понял, что есть в таком бедламе просто не смогу, и слинял, пока головная боль, нараставшая с каждым часом проведённым в гимназии, не взорвала мне голову.
Кстати о деньгах... я включил зерком и, открыв записную книжку, застучал по виртуальным клавишам, вводя очередную строку. Два рубля — небольшие деньги, но учёт, прежде всего. Свои долги я предпочитаю помнить и отдавать, во что бы то ни стало. А по отношению к Бийским, у меня столько долгов образовалось, что даже записывая их в зерком, я рискую что-то упустить. Ну, пусть своей помощью по хозяйству я, худо-бедно, могу оправдать затраты на моё проживание в их доме. Пусть подержанные вещи с плеча Брана, из которых тот вырос добрых двадцать лет назад, можно скинуть со счетов, хотя это далеко не обноски, но вот карманные деньги, которые тётка Ружана заставила меня принять, и отданная в моё распоряжение летяга, это уже совсем другое дело. А ведь есть ещё и то, что никакими валютами не измерить: опека и забота. Бийские сделали моё врастание в здешнюю жизнь простым и уверенным. Учёба, документы... да даже просто крыша над головой для бездомного «попаданца», ни черта не соображающего в здешней жизни, это очень и очень много. А дед Богдан с тёткой Ружаной делают для меня намного больше. Нет, я понимаю, что с их точки зрения, всё выглядит совсем иначе и Бийские просто помогают попавшему в передрягу мальчишке, не ожидая какой-то оплаты за свою заботу. Более того, уверен, заикнись я им о «долгах», меня пошлют лесом, полем и далее со всеми остановками в самых тёмных местах, да ещё и лекцию прочитают о том, что удел детей — учёба и шалости, а не вкалывание на пользу благодетелям. «Родительская» позиция, она такая, да. Но то дети, а я не ребенок.