— Бедная Татьяна! — сказал Алексей. — Царство ей небесное, добрая была душа! Что же ты, Никита, станешь делать?
— Вырою саблею яму, прочитаю молитву да и похороню небогу (сердечную).
— И я помогу тебе
— А куда вы едете? — спросил Никита.
— На зимовник Касьяна
— Вот же что я тебе скажу: поезжай ты с женою своею дорогою, дорога тебе еще далекая: дай бог засветло добраться, не заморивши коней; а как со мною еще простоишь час другой, то придется заночевать в поле; казаку-то в поле ночевать — здоровья набираться, да ты не один, с тобою такая птица, что подчас и росы боится. Поезжай, брате Алексею, пусть я один похороню Татьяну, у тебе есть теперь о чем заботиться. Прощай, Алексею! Да возьми дукат, что тебе отказала Татьяна.
— Бог с ним! Что она мне была? Ровно ничего. Зачем же я возьму дукат?
— Отдай его мне, Никита, — сказала Марина, — она мне родная, она любила моего Алексея, я буду носить ее подарок. Ты мне отдаешь его, Алексей?
— Бери, коли тебе хочется, мое золото, — говорил Алексей, надевая на шею Марины снурок с медною татарскою или турецкою монетою и глядя ей в очи, полные слез.
— Вишь, какие горлицы! — почти закричал Никита. — Не пристало вам быть подле мертвого, убирайтесь отсюда! Прощайте! Да хранит вас бог и покроет от напастей святая наша Покрова!
Алексей и Марина простились с Никитой и быстро поскакали по степи, будто убегая от страшного зрелища смерти. Никита вынул из ножен саблю, перекрестился и начал рыть могилу, напевая вполголоса:
Ветер веет, трава шумит,
В степи лежит казак убит,
Не для него ветер веет,
Не для него солнце греет,
На голову, покрытую
Зеленою ракитою,
Уж сел ворон, шумно крячет,
А верный конь у ног плачет
«Не кушанье, не мед готовь
Мне, матушка, а домик нов,
В нем три доски сосновые,
Четвертая кленовая!..»
Ой, гоп по вечері
Замикайте, діти, двері,
А ти, стара, не журись,
Та до мене прихились.
Т. Шевченко
А девушке в семнадцать лет
Какая шапка не пристанет!
А. Пушкин
И теперь, проезжая херсонские степи, вы часто можете видеть подобие запорожских зимовников, или хуторов, на которых жили женатые запорожцы. Та же ограда из камня, довольно неровная, потому что круглые валуны булыжника всегда неохотно ложатся друг подле друга и оставляют между собой отверстия, которые теперь иногда замазывают поселяне глиною: в старину они служили вместо амбразур; из них житель зимовника часто высматривал на степи друга и недруга и, в случае надобности, посылал недругу меткую пулю; и теперь подобная огорожа часто украшается сверху густым венком из сухих ветвей колючего степного терновника, что в старину было непременным условием, и теперь многие избы сложены из камней, покрыты соломою или грубыми стволами степного бурьяна. Словом, кто видел полудикий херсонский хуторок, тот может иметь понятие о наружности зимовников запорожцев; только те часто бывали обширнее и в своей каменной ограде заключали или могли заключать все хозяйство, даже скирды хлеба и стада.