Доктор говорит, что я должна все записать, все, что сама вспомню о том дне. Именно это я и собираюсь сделать. Не для того, чтобы это прочел кто-то еще, только для себя. Он говорит, что это очень поможет, поскольку вплоть до дня своего освобождения я буду занята. Видимо, будет тяжело, потому что мой мозг заблокировал большую часть этих воспоминаний. Я должна это сделать для того, чтобы выжить. Но трудно главным образом потому, что я вроде как пишу о женщине, которую не знаю, женщине, которую я не узнаю. Как если бы она была темной тенью, скрывавшейся в моей душе, а теперь она умерла, и я могу лишь обернуться назад с глубокой, глубокой печалью и сожалением. Мне тяжело признаться в том, что я сделала, неважно, находится ли мое сознание в измененном состоянии или нет, я знаю, что буду расплачиваться за это до конца жизни.
Полли расхаживала по кухне.
– Ну, как прошли выходные? Ребята, вы наверстали упущенное, выспались?
– Что-то вроде этого. Прекрасное место и отличная еда. – Мэттью избегал смотреть ей в глаза.
Полли взяла в руки новую черно-белую фотографию Лилли в рамке.
– Какая красавица! Посмотри на ее носик, Паз! Так и любовалась бы им целый день. Она и вправду подросла.
– Кажется, кто-то ждет ребенка. – Мэттью подмигнул приятелю.
– Э-э! Она ломится в открытую дверь. Думаю, с нами это случится, когда придет время, это будет, как подарок.
– Я хочу такую же! Она так добра и так красива! – заголосила Полли.
– И она ужасная соня. Это, несомненно, облегчает дело. – Нерешительно улыбнувшись, Мэттью наполнил чайник водой.
Полли понимала, что все сложно, особенно для Джессики.
– Как она? – спросила Полли, понизив голос.
Мэттью ущипнул себя за переносицу и вздохнул.
– Не… неста… Не очень.
– Она по-прежнему принимает лекарства? – спросил Топаз.
– Говорит, что да. – Мэттью ответил честно, он не был уверен, что она продолжает лечение. В последнюю неделю, большую часть которой Джессика провела в постели в комнате с задернутыми шторами, она почти не разговаривала с ним.
– А как насчет консультации у психотерапевта? – подсказал Паз.
Мэттью покачал головой.
– Она не хочет никого видеть, что осложняет дело. Я беспокоюсь о ней. Я понимаю, что ей много пришлось пережить – потеря ребенка нанесла ей тяжелый удар, но она не хочет говорить об этом, и, разумеется, у нее опять зашкаливают гормоны. – Мэттью вздохнул. – Нужно дать ей время, я понимаю, но я не могу смотреть за ней каждую минуту, как ястреб, от этого мы оба свихнемся. Еще больше свихнемся. – Он ухмыльнулся.
– Она проявляет интерес к Лилли?