пришел к ней тогда вечером? Я был пьян. Всему виной этот чертов алкоголь. И знаете, если бы я
не пил, я бы не познакомился с ней. А вы, приходите сюда и заявляете о том, как же вам дерьмово
жилось, когда она была с вами.
- Я не хотел этого, поймите, – сказал Адам, – мое желание сделать свою жену счастливой, вот и
все. Когда она сбежала от нас я был рад этому событию, хоть и делал вид, что убиваюсь от горя.
Поймите, в этом мире не любят таких. Всем плевать на вас и на меня. Мы предоставлены самим
себе и сами выбираем путь. Вы выбрали свое, а я свое. Осуждать за это глупо, ведь все мы люди и
хотим для себя немного счастливых дней.
- Так значит, вам плевать на ее смерть. Но почему вы явились сюда тогда. Теперь ведь никто вам
не помешает в вашей счастливой жизни.
- Сам бы я не поехал сюда. Нас известили об этом и трубку взяла жена. Понимаете, все
телефонные номера, связанные с Альбиной я отключил, она никак не могла дозвониться до нас. А
здесь, случился прокол. Позвонила хозяйка квартиры, взяв откуда-то наш номер. Поэтому я здесь.
Жена не могла видеть это и отправила меня, чтобы уладить все вопросы и «попрощаться» с нашей
дочуркой.
- Но зачем вам я?
- Вы верите в Бога, Дмитрий? Есть такая вещь, как искупление.
- И за что я должен искупиться?
- А здесь, Дмитрий, речь идет не о вас. Честно говоря, я хотел сказать вам только одну вещь. Я
счастлив, что ее больше нет. Этот человек мешался у меня под ногами, и я всегда знал, что ее
замашки о путешествиях хорошо не кончатся, – он поправил воротник рубашки и засмеялся, – я
был прав.
- Как можно так говорить о человеке, даже если он не был вам по душе? Ты, долбанный сукин
сын, как ты можешь? – на меня начали поглядывать люди с соседних столиков. В таких заведениях
подобная брань была нонсенсом.
- Извольте оставить свои нотки добродушия за этой дверью, Дмитрий. Вы же говорили, вам было
плевать на нее. А что теперь? Теперь вы паникуете? Правда?
- Какой она не была…
- Она была наркоманкой и умерла от передоза, глупая сука. Она была зависима от алкоголя,
никотина. Слабая шлюха, которая по ночам рисовала свои «шедевры» на бумаге. Да у нее вместо
всех мыслей об искусстве был один алкоголь. Это ее смысл жизни. И что теперь? Теперь мы будем
убиваться, что она так кончила? Сотни бомжей гибнут на улице каждый день, она ничем не лучше
[173]
их. Своей смертью она помогла мне. Помогла обрести наконец-таки покой. Закончились те дни, когда моя семья тратила нервы на эту шваль, – он замолчал на несколько секунд, а я не мог
поверить, что все это дерьмо происходит именно со мной. – Признайтесь, она вам все еще дорога.