- Денег нет, Елена.
- Как нет? Где же они?
- Вынесли. Сегодня ночью, взломав входную дверь. Видели, она теперь кривая.
- Да ладно?! Слушай, Дим, ну ты позвонил куда ни будь?
- Куда звонить? Директору позвонил. Сейчас приедет.
- Вот тебе и пиздец. М-да уж. А как же камеры, смотрел?
- Смотрел. Они не работают по ночам. Реагируют только на свет.
- Пиздец. А много денег то?
- Ну сколько вчера в кассе было?
- Пиздец, они кассу вынесли? Ахуеть. Получается, ты деньги все здесь оставил?
- Да.
- А сейф?
- Что сейф?
- Цел?
- Да, сигнализация сработала, когда они зашли, но, наверное, увидели кассу, открыли и на
радостях выбежали сразу, взяв все деньги. Даже пару тысяч обронили. На полу валялись.
- Ну Дим, ну как ты не отнёс их в сейф. Там Сто с лишним тысяч было. У вас же правило всегда
такое было. Никогда не оставлять деньги на ночь в кассе. Только мелочь.
- Да я знаю. Ну директор тоже так делал и говорил, что «а хуй с ним». А оказалось, все иначе.
- Ну мозги то у тебя должны свои быть на голове. Ты же все такие заместитель его.
- Это я понимаю. Да. Мой косяк. Мне пизда.
- В офис звонил?
[60]
- Пока нет. Боюсь.
- Только назначили и такое случилось. Кошмар. Ой, что будет. Ой что будет.
- Елен, успокойтесь хоть вы. Итак, тошно.
Кассирша взяла сигареты и вышла на улицу, приговаривая про себя «Ой что будет, ой что же
будет, какой кошмар». Мне было совсем не до нее. Но то, что она говорила – неизбежно. Мне
нужно было позвонить в главный офис и сказать про все эту хуйню. Я прекрасно понимал в
тот момент, что могу не только лишиться должности, но и заиметь долг магазину в круглую
сумму.
Глава 1
Моя семья позвонила мне. Как оказалось, их рейс с жарких стран задерживают и им в голову
пришла идея остаться еще на некоторое время. После этого, мне стало легче, ведь я был
предоставлен самому себе и мог делать все, что угодно. На работе я взял недельный отпуск под
предлогом вновь разгоревшейся болезни и в течении всего этого времени я не выходил из запоя.
Я пил и пил довольно много. Каждый день, каждое утро я вставал и начинал свой день с парочки
вареных яиц и продолжал двумя пинтами вискаря. Это была самая тяжелая неделя. По началу
меня одолела грусть и чувство одиночества. После того, как я начал спиваться меня это уже не
волновало. Меня вообще перестало, что-либо волновать. Даже звонки от моего друга или моей
новой знакомой Ирины не были для меня такими важными. Я все сбрасывал и шел вновь
подбухнуть. К концу недели я не мог даже пошевелиться. Я не чувствовал ног, рук, голова не
работала, как нужно, а обоняние куда-то пропало. Я не принимал душ. Не менял одежду и трусы.