Он сказал:
— Ну что же, теперь мы такие друзья, Мадам, что я могу просить вашей милости. Не позволяйте Мэйтленду вернуться ко Двору.
Воспоминания вновь нахлынули на нее. Но здесь, в присутствии других, она не могла обойтись с ним резко. Ведь еще днем раньше он был таким любимцем. Люди сразу заинтересуются, в чем причина перемены ее настроения. Они даже попытаются что-нибудь предположить. Все нужно держать в секрете.
Она произнесла низким напряженным голосом:
— Вы никогда не были и не будете мне другом. Никогда больше не просите ничего у меня, потому что ничего не получите. Вы поплатитесь головой за то, что сделали. Не думайте, что если она еще на плечах, то она там и останется.
— Жаль, — сказал он. — А мне показалось при последней встрече, что я вам приятен.
— И напрасно, — ответила она, заставив себя улыбнуться. — Вы думали, что вели себя правильно. Вам известно, что я не могу сообщить о вашем поведении, потому что мне стыдно. Но не думайте, что мой стыд спасет вас.
— Мадам, не надо делать вид, что вам прошлой ночью было менее приятно, чем мне. Это произошло… неожиданно. Я ничего не рассчитывал, но как я рад тому, что случилось! Ту радость, что мы приносим друг другу, сдержать просто невозможно!
— Мне никогда не доводилось слышать подобного хамства.
— У вас никогда не было достойного вас любовника, Мадам. Поразительно, не правда ли? Будь мы одни, мне было бы проще вам объяснить…
— Надеюсь, мне никогда не доведется оказаться с вами наедине еще раз. Более того, я хочу, чтобы вы поклялись в дружбе графу Мэйтленду, когда он вернется, а вернется он совсем скоро.
Он с поклоном ответил:
— Мадам, Ваше желание для меня закон.
* * *
Несколькими днями позже она возвратилась в мастерскую.
Надо было так много всего приготовить для крещения сына, и, коль уж она сказала себе, что надо сделать, то надо сделать. После той незабываемой ночи ей казалось, что она никогда больше не ляжет в эту постель. Однако было странно: она хотела лечь в нее…
Она не могла сосредоточиться. Она не могла решить, во что должны одеться слуги… Она не могла решить, что надеть самой… Она могла лишь думать о Босуэле.
Я делаю то, что могу, — утешала она себя. — Больше я ничего не могу поделать. Неужели я могла кому-нибудь рассказать о том, что случилось?
В первый же вечер ее пребывания в этом доме пришедшая к ней леди Ререс сообщила, что внизу ее дожидается граф Босуэл.
Она быстро отвернулась, и леди Ререс не заметила выражения ее лица.
— Нет, — кратко сказала Мария. — Я занята.
— Он говорит, что это дело государственной важности, Мадам. Он умоляет вас о встрече.