Легкая улыбка скользнула по губам графа. Милый Джеймс! Эта девчонка не годится, чтобы править суровым королевством. Да неужели ей не понятно, что ее «милый Джеймс» никогда в жизни не простит ей ее законнорожденность, в то время как он — более взрослый, более мудрый, более крепкий, да и вообще мужчина — мог бы стать королем? Эти французы изнежили ее. Сколько жеманства в ней по отношению к ее старшему брату. Ей, похоже, и в голову не приходит, что корона была между нею и любой пассией графа Джеймса Стюарта.
Но как сказать этой слезливой и эмоциональной женщине, чтобы она остерегалась своего брата? Как рассказать ей об этих гнусных интриганах — Дугласе, Рутвене, Мортоне?
Он не доверял ни на йоту шотландскому бастарду, но избавится от присутствия графа Джеймса Стюарта в правительстве будет просто невозможно…
А королева была готова положиться на Босуэла.
Он взглянул на нее с легким презрением. Она — королева смутной страны, которую даже не пожелала увидеть. Он прекрасно все понял. Ей нравился этот нежный Двор, где надушенные франты приседали в реверансах и украшали драгоценностями не только камзолы, но и уши; ей по душе смазливые стишки, музыка и умненькая болтовня.
Как грустно, подумал граф Босуэл, что скончалась Мария де Гиз, предоставив свою ветреную дочь самой себе.
* * *
Настала зима, и Двор готовился перебраться в Орлеан. Королевский багаж, с этими внушительными кроватями и гардинами, был уже упакован, и они приготовились к путешествию в Шенонсо.
К радости Марии, граф Босуэл покинул Францию, У нее было ощущение, что он взял с собой через море ее тяжелые мысли о родном королевстве.
Позднее Мария обратила внимание на возрастающее беспокойство на лице королевы Екатерины. Мать редко оставляла последнее время Франциска. Чтобы облегчить его страдания от пронзительной боли в ухе, она окружила его заботой и постоянно приносила всякие жидкости и зелья. Великий Паре не отходил от него. Мария понимала по мрачному лицу доктора и сосредоточенному выражению лица королевы-матери, что состояние Франциска было хуже, чем когда-либо.
День отъезда очень тревожил ее, ведь внезапный ветер мог вновь ухудшить его здоровье. Нарыв был угрожающе воспаленным, и боль была почти невыносимой.
Она и Франциск собирались, было, сесть на лошадей, когда Франциск, приложив руку к уху, неожиданно рухнул на землю.
Возникло замешательство, так как стало ясно, что король совсем плох. Мария опустилась на колени рядом с Франциском, и ее охватил дикий ужас, когда она увидела признаки приближающейся смерти. Екатерина стояла по другую сторону от сына. Это был короткий миг, когда замок открылся, и Мария увидела мельком истинное лицо итальянской женщины, лицо, которое она не видала никогда.