Не успела Яна прийти в себя от предоставляемых услуг, как новая мысль обожгла ее: неужели мужчины и женщины моются вместе и раздеваются на одной лавочке?
Яна закрыла дверь и увидела ответ на свой вопрос. На гвоздике висела деревянная табличка с надписью: «Женщины». Яна перевернула ее и увидела: «Мужчины».
«Классная защита», — подумала она, особенно учитывая, что замка на двери душевой не было. Значит, любая другая постоялица женского пола может также зайти и начать мыться? Яну даже в далекие советские времена пугали подобные общественные бани и душевые комплексы, а уж в наше время… Но делать было нечего, слишком велико было желание принять душ.
«Будем надеяться, что я все-таки помоюсь в гордом одиночестве», — подумала Яна и повесила на дверь табличку с надписью «Женщины». Сняв свой балахон, она аккуратно положила его на лавку. Чувствовала себя Цветкова крайне неуютно. Стоять на холодном и не очень чистом полу тоже было неприятно. Яна не смогла раздеться догола, так и прошлепала в трусах и лифчике в ту кабинку, где лежало мыло, и быстро задернула шторку. Правда, уюта это не прибавило. Далее Яну ждало новое испытание — она попыталась повесить на единственный крючок два полотенца и бюстгальтер. Как только ее руки коснулись трусиков, по ногам резко дунул прохладный ветерок, затем хлопнула дверь. У Яны сердце оборвалось. Случилось то, чего она боялась больше всего. Кто-то еще вошел в душевую. Цветкова застыла, как в детской игре «Замри!». Она услышала шлепающие шаги, какое-то шуршание и звук задвигающейся шторки. Затем потекла вода.
«Господи, да что со мной? — попыталась успокоиться Яна. — Ну, пришла еще какая-то женщина помыться. И что? Она же не в мою кабинку вошла. Что делать, если тут такие правила? Приехали в Тмутаракань…»
Яна включила воду и чуть не закричала. Вода оказалась очень холодная, ржавая, с каким-то несносным запахом. Яна прижалась к стенке кабины и попыталась отрегулировать напор и температуру воды. Не сразу, но ей это удалось. Правда, вода все равно текла не такая горячая, как любила Цветкова. Но поняв, что другой здесь не дождешься, Яна стала намыливать плечи и грудь. От холода и страха у нее тряслись руки, в какой-то момент мыло выскользнуло и упало на кафель. Яна нагнулась, чтобы его поднять, невольно бросила взгляд в соседнюю кабинку, где тоже журчала вода, и увидела большие, волосатые, мужские ноги. Цветкову парализовало. За тонкой перегородкой, на расстоянии вытянутой руки стоял такой же голый, как и она, мужчина.
«Как он так спокойно смог зайти?! — с бешеной скоростью закрутилась мысль у Цветковой. — Я же повесила табличку, что моется женщина. О боже! Я не росла в Германии или Австрии. Я совершенно не привыкла к принятию душа вместе с мужчинами!»