Я лежала в тишине и повторяла словно мантру: «Я сдаваться не собираюсь. Я сдаваться не собираюсь. Я сдаваться не собираюсь».
Прошел час, другой, а сна как не было.
Разыгралось воспаленное воображение, и мне уже слышались странные шорохи и бормочущие голоса. Боясь оставаться в темноте, я заставила себя подняться и опустить ноги на пол. Казалось, что тени, затаившиеся по углам, ожили и вытянули свои бесплотные руки, чтобы схватить меня за лодыжки и утащить в бездну.
Я ракетой добежала до выключателя и хлопнула ладонью по нему. Назад вернулась на тех же сверхскоростях и запрыгнула в кровать.
— Что случилось?!
Своей беготней туда-сюда я наделала столько шума, что насмерть испугала Санджая. Он стоял в дверях с посеревшим лицом. В свою очередь и я взвизгнула от ужаса, увидев фигуру в белом, и схватилась за горло, в котором бешено колотилось сердце.
— Дыши, Сия, дыши. — Заметив мое состояние, Санджай поднял ладони в успокаивающем жесте.
— Мне страшно, — просипела я. И добавила, когда смогла восстановить дыхание: — Поговори со мной, пожалуйста.
Думая, что Санджай сядет рядом, подвинулась, но он, включив ночник вместо люстры, устроился в кресле, стоящем у кровати.
— В моем доме тебе ничего не угрожает. — Он взял мои ладони в свои. Его прикосновение обжигало, но странное дело, действовало успокаивающе. — Завтра предстоит непростой день, и тебе нужно отдохнуть…
Санджай прервался, видя, что даже косвенное напоминание о дневнике вызывает у меня дрожь.
— Тише-тише. — Он привстал, потянувшись за покрывалом. Санджай был так близко, что я почувствовала, как пахнет его кожа. Сандал и что-то еще, незнакомое, теплое.
Поняв, что он собирается меня укутать, покраснела. Я совершенно забыла, что сижу перед мужчиной в одной пижаме.
— Какие сказки тебе рассказывала мама на ночь? — спросил он, откидываясь на спинку глубокого кресла.
На ум пришли совсем детские.
— Репка, Теремок…
Санджай улыбнулся, а у меня загорелись щеки. «Дура, что я несу? Какой теремок?»
— Это та, в которой медведь сломал дом?
Я открыла рот. Санджай знает наши сказки?
— Хочешь, я расскажу историю о чапати?
— О круглой лепешке? — уточнила я, приготовившись слушать легенду из какого-нибудь индийского эпоса. В этот момент я совершенно забыла о своих страхах. Для меня существовали лишь мерцающие глаза мужчины и его завораживающий голос.
«Где-то высоко в Западных Гхатах, на горе Анай-Муди, можно сказать, под самым солнцем, в таком отдаленном месте, куда и орел не долетит, а если и долетит, то упадет замертво от нехватки воздуха, жили-были старик с дочерью. Давно умерла жена старика, не выдержав тягот отшельнической жизни, и все небольшое хозяйство легло на плечи дочери. Отцу хорошо было рядом с ней: и чашу с водой поднесет, и одежду в горной реке постирает, и нехитрый обед приготовит. Но плохо было дочери рядом со стариком. Ему что надо? Совсем немного. Принять асану и медитировать, часами познавая себя. Пусть желудок не очень сытый, но кто сказал, что богам не угодна аскеза?