В коридоре, дверь в который открыта — жёлтый, больной свет. Любой шаг — может закончиться автоматной очередью и чернотой. Но я сделал шаг. Потом ещё один. И ещё. Левее дверь. Правее — лестница наверх…
Рискнём?
Левой рукой — достал початой магазин и бросил вперёд, он гулко стукнулся об стену — а сам рванул влево.
— Лежать, руки за голову! Работает спецназ!
Натаха — сидела в кресле, кресло было поставлено так, чтобы можно было приковать руку к наручнику, зацепив его за батарею. Батарея здесь старая, чугунная. Она не кричала и не плакала, просто была белой как мел и смотрела на меня. Больше в комнате никого не было.
— Сейчас!
Осмотрев батарею и пододвинув кресло (чтобы не по руке удар пришёлся), выстрелом — я перебил звено наручников, Натаха вскрикнула. Я сбросил куртку и накинул на неё, так чтобы и голову закрыть.
— Все. Всё… Сейчас мы уйдём отсюда. Просто держись за руку, и все будет хорошо. И не смотри по сторонам. Вообще. Не смотри…
…
— Пошли
Я вывел её — тем же путём, каким пришёл, к машине Писного — другой просто не было, и через лес идти к моей было нельзя. Но свет — по-прежнему горел и трупы — не видеть было невозможно…
— Я знала, что всем этим кончится…
Она уже отплакала… да и плакала то немного. Мы сидели в машине Писного. Рядом — моя машина, в лесу. Недалёко отсюда, менее чем в часе езды — граница с Литвой. Здесь, несмотря на то, что это была граница с ЕС — по-прежнему были лазы, никем не контролируемые. Кроме разве что контрабандистов, которые тащили в ЕС сигареты.
Шенгенская виза — у Натахи в паспорте была. Правда, самого паспорта — не было. Но были деньги. Я записал на бумажке несколько внешне ничем не отличающихся слов. Но если набрать номер посольства России и произнести их…
— Как это произошло?
— Пришли… с милиции. Сказали, что с тобой несчастный случай, надо проехать. Я и подумать не могла…
Ну, да. Удивительного мало. Среди сотрудников Опцентра например — полно бывших ментов, их там намного больше, чем к примеру, КГБшников. И они могут играть свою роль как нельзя убедительно…
— Что говорили?
— Ты… их убил? — вдруг спросила Натаха
— Да — просто ответил я
Она сглотнула… я даже услышал. Потом произнесла каким-то чужим голосом
— Что теперь будет?
— Что? А ничего. Если победим — то ничего. Всех закопают и забудут. Если проиграем — тогда тем более ничего. Мёртвому обвинение в убийстве не предъявишь, а живыми нас не оставят. Проигравших в живых не оставляют.
…
— Наташ, я тебе сказать должен. Я не просто бизнер.
— Я… уже поняла.
— Я защищаю интересы страны. Теми способами, как их получается защитить. Вот то, что я делаю…