За него бы проголосовали. Частично по причине административного ресурса, частично — из банального страха перемен, и желания оставить все как прежде. Не потому, что он был величиной в политике — а потому что другие были ещё мельче.
Но его убили.
И Минск — высыпал на улицы… в этом было что-то от выигрыша сборной по футболу, что-то — от избавления от терзавшего город дракона… как в старину. Люди ходили по улицам, поднимали запрещённые бело-красно-белые флаги и флаги с «пагоней», старым белорусским гербом, мигали фарами, сигналили, пили пиво, сидели в кафе, обнимались. Была очень активна молодёжь… как футбольные фанаты, которые почти поголовно были за Украину, а кто-то даже участвовал в войне на Юго-Востоке Украины на стороне бандеровцев, и заканчивая теми, кто работал в белорусском технопарке, который был крупнейшим в Средней Европе и давал больше миллиарда долларов валютной выручки ежегодно. Все это было заслугой Батьки, без него технопарка не было бы — но компьютерщики тоже были на улицах, тоже радовались. Просто потому, что они были молодыми. Потому что живой пульс народного «спротиву» был для них ближе канцелярщины протокольных строк. Необоснованный пессимизм — сменился столь же необоснованным оптимизмом.
Но в этих гуляниях — минчане как-то забыли одну простую, и никак не меняемую вещь — убили человека. Они гуляют и радуются, потому что убили человека. Каким бы он ни был — но он был человеком.
И уже это — не сулило ничего хорошего…
В конце концов — самые страшные драконы те, которые живут в душе каждого из нас…
Последний раз — он был здесь шесть лет назад, в две тысячи десятом, когда попытка демократической революции белорусского народа — была забита дубинками и растоптана на минском зимнем асфальте. Они тогда ещё не выпустились из Воловичей, их привезли на задворки Минска, и сказали не выходить из машин. Но тогда — справились и без них, и они тогда не видели, что происходило в центре Минска.
А теперь он видел. Он был в самой гуще событий, и видел, как рождается история. Не делается, нет, как делают её русские, ложью, кровью и манипуляциями — а именно рождается. Как крик новорождённого — крик пробуждающегося из небытия, из четверти века исторического небытия народа. Который до этого мог разговаривать только шёпотом…
Особо — никакой политики на улицах Минска и не было. Просто… на улицах было много людей. И машин. Из некоторых машин — из окон на коротких древках высовывались БЧБ — старые флаги Беларуси, которые были с 1991 по 1994 годы государственными. На улицах молодёжь… много молодёжи, даже очень много молодёжи. И то тут, то там — флаги. Белорусский… украинский… Евросоюза… кажется, и польский, ну да бес с ними.