Некоторые родители подсознательно воспринимают детей как творческий проект, создаваемый их интеллектуальным и эмоциональным воздействием. Есть некоторый родительский нарциссизм в том, чтобы настаивать, чтобы дети выбирали такой институт или такой образ жизни, которые принесут их родителям высокий статус и доставят удовольствие. Дети, неуверенные в родительской любви, ненасытно жаждут ее. Любовь «за что-то» разъедает в ребенке внутренние критерии, способность принимать самостоятельные решения — выбирать увлечения, профессию, спутника жизни и вообще жизненный путь.
Отношение родителей к ребенку должно строиться на безусловной любви; это дар, который нельзя купить или заслужить. Безусловная любовь лежит за пределами меритократической логики. Но сегодня стремление преуспеть в мире первого Адама перекинулось на отношения, которым полагается развиваться в иной логике — в нравственной логике второго Адама. Как результат, растет целое поколение с пустотой в сердце.
Культурная, технологическая и меритократическая среда не превратила нас в варваров, но сделала менее способными к нравственному самовыражению. Многие из нас представляют, что хорошо и что плохо, что такое достойная жизнь, как вырабатывается характер, но эти представления нечетки. У многих из нас нет ясного понимания, как развивать в себе силу личности, нет четкого способа мыслить о таких категориях. Мы хорошо понимаем внешнее, профессиональное, и не ориентируемся во внутреннем и нравственном. Подобно тому как в викторианскую эпоху все, что касалось секса, маскировалось эвфемизмами, сегодня маскируется все, что связано с нравственностью.
Культурный сдвиг изменил нас. Прежде всего мы стали в большей степени материалистами. Современные студенты говорят, что больше ценят деньги и карьеру. Каждый год Калифорнийский университет Лос-Анджелеса проводит в США опрос среди первокурсников на тему ценностей и ожиданий от жизни. В 1966 году 80% учащихся первого курса говорили, что стремятся сформировать осмысленную философию жизни. Сегодня об этом упоминают меньше половины опрошенных. В 1966 году 42% отмечали, что стать богатым — это важная жизненная цель. К 1990 году с этим соглашались уже 74%. Финансовая стабильность, которая раньше была второстепенной ценностью, теперь занимает одно из первых мест в списке жизненных целей. Другими словами, в 1966 году студенты считали важным хотя бы создать впечатление, что они задумываются над вечными вопросами и ищут смысл жизни. К 1990-му потребность в этом отпала. Для юношей и девушек стало нормальным говорить, что больше всего их интересуют деньги