– Товарищ командир! – позвала молодого офицера одна из юных красавиц. – А не хотите ли составить нам компанию?! А то кавалеры опаздывают где-то!
– Извините, барышни, я с супругой! – краснея от смущения, улыбнулся Алексей, ускорив шаг.
– Очень жаль! – прозвенел тонкий голосок уже другой девушки. – Нам явно не хватает командира на празднике!
– А что отмечаете? – проскочив через толпу, все же спросил лейтенант, преодолевая собственное смущение.
– А у нас сегодня выпускной!
– Это в какой школе такие красавицы учатся? – само собой вырвалось у Алексея.
– В самой лучшей – в девятнадцатой!
Алексей плохо ориентировался в Мурманске, а тем более в номерах местных школ. Но эта была ему знакома. Она находилась прямо напротив входа в кинотеатр «Северное сияние», куда он не раз заглядывал с Ниной на киносеансы. Высокое, со своей отличительной, броской для деревянного Мурманска архитектурой, здание школы было под стать многим творениям московских мастеров прошлого и начала нынешнего столетий.
– Красивая у вас школа! – одобрительно кивнул Речкин и направился ко входу в ресторан, что находился в том же здании, где и гостиница с одноименным названием «Арктика».
Девушки почти в один голос поблагодарили молодого командира.
На ходу Алексей поправил еще совсем новую командирскую форму, надетую специально по случаю отпуска, и мимолетом заглянул в боковое зеркало «эмки», припаркованной у крыльца ресторана. Убедившись в безукоризненности своего внешнего вида, он толкнул тяжелую входную дверь и вошел вовнутрь.
На входе привычно раскинуло свои могучие когтистые лапы чучело огромного бурого медведя. Алексей уже раньше бывал в этом ресторане, но всякий раз поражался размерам этого свирепого хищника.
В помещении было почти пустынно. В уютном полумраке ресторана, освещенном лишь несколькими настольными свечами, комнатным красным абажуром над баром и тусклым уличным светом, едва пробивающимся сюда сквозь плотные, узорчатые, под потолок, портьеры, Алексей разглядел всего несколько занятых столиков. Цены здесь кусались. Ресторан был самым дорогим в городе и посещался, как правило, иностранцами, рядовой же мурманчанин едва ли мог позволить себе поход в это место. В дальнем углу, сливаясь своим черным фраком с лакированным блеском пианино, вытягивал игрой пальцев какую-то незнакомую и до безобразия заунывную мелодию седовласый пианист.
Официант, который старательно натирал бокалы за барной стойкой, встретил лейтенанта без особого энтузиазма. Два кубаря в петлицах Речкина не сулили ему хороших чаевых. Кроме того, он и вовсе отказался продавать мороженое навынос, утверждая, что может подать его только в посуде. Однако накинутые сверху четыре рубля сделали свое дело. Убрав под стойку бара вместо шестнадцати рублей двадцать, официант вынес две порции «Пингвина» в бумажных стаканчиках. Сумма, конечно, вышла кругленькой для мороженого при довольно небогатом жалованье лейтенанта погранвойск НКВД, но Речкин мысленно махнул на это рукой. Отпуск все-таки!