– Мени пислали до вас, постельку постелити, – сказала Дуня, решительно направляясь к кровати.
– Не торопись, красавица, дай мне слово сказать, – промолвил барин и, вынув из бокового кармана халата маленькую красную коробочку, достал оттуда рубиновый браслет. – Ты прекрасно пела и еще лучше всех плясала сегодня в саду. В награду за доставленное мне удовольствие я решил подарить тебе эту безделицу. – Аристарх резко встал и, подойдя вплотную, надел на руку опешившей от неожиданности Дуняше браслет.
– Ой, – только и успела воскликнуть девушка, отдергивая руку, к которой неожиданно припал губами молодой барин.
«Что ж это такое, – пронеслось у нее в голове, – неужели господам мало своих барышень, что они к деревенским пристают?»
Не ожидавший от девки такой реакции Аристарх обиженно воскликнул:
– Ведь я же от чистого сердца решил тебя поблагодарить! А ты привередничаешь.
– Я, панове, простая дивка, и неча мене руки целовати да цацки дарити, – сказала девушка и, сняв браслет, положила его на столик.
– Никак не привыкну к вашему местному говору, – неожиданно признался Аристарх, – ты можешь говорить без этих хохлятских выкрутасов?
– Можу! – озорно блеснула глазами Дуня и, подойдя к кровати, спросила: – Ну что, барин, стелить постель аль нет?
– Стели, – равнодушно промолвил Аристарх и, налив себе полный бокал наливки, в один присест, по-гусарски, опрокинул содержимое в рот.
Денис, узнав от Феклы о том, что Аполлинарий отправил Дуняшу в господскую опочивальню, схватился за голову и, еле сдерживая вот-вот готовые вырваться наружу горечь и досаду, вызванные этим известием, мысленно возопил: «Что же делать? Что же предпринять, чтобы защитить Дуняшу?»
«А может быть, ей моя защита и не требуется, – остановил его холодный внутренний голос, – может быть, и пела, и танцевала она задорней всех лишь для того, чтобы понравиться этому напыщенному барчуку, а со мной она лишь только забавлялась?»
– Нет! Нет! И еще раз нет! – произнес Денис, прогоняя от себя дурные мысли. – Ведь она любит меня. А я души в ней не чаю! – Уверив себя в этом, он крадучась, сторонясь сторожей, пробрался к единственно светящемуся на втором этаже окну, выходящему в сад, и, вскарабкавшись на яблоню, заглянул в комнату Аристарха как раз в тот момент, когда барин, надев на руку девушки браслет, в исступлении целовал ее пальцы.
От увиденной картины у Дениса помутнело в глазах, и он чуть было не свалился с дерева. Сдерживая бурлящую в груди злость и ненависть к этому уверенному в своей превосходности и вседозволенности барчуку, покусившемуся на все самое дорогое, что у него было, парень соскочил на землю и, движимый чувством попранной справедливости и мести, кинулся сломя голову в господский дом. Он не знал, что будет делать дальше, но был уверен в том, что в полной мере выразит барчуку все, что он о нем думает, а там хоть трава не расти, и пусть будет, что будет.