– Господин корнет, – неожиданно прервал горячую речь Баташова дежурный юнкер, – к вам вестовой.
– Извините, господа, – виновато промолвил Аристарх и поспешил вслед за юнкером.
На линейке его ждал посыльный в гусарском мундире, с двумя лычками на погонах. Увидев офицера, гусар лихо спрыгнул с коня и, вытянувшись во фрунт, доложил:
– Ваше благородие господин корнет! Вам срочный пакет! – и, вынув из сумки конверт, протянул его Баташову.
– Спасибо, братец, – поблагодарил гусара Аристарх и тут же, сломав печать, вскрыл письмо.
На узкой полоске бумаги было всего лишь две строчки:
«Приказываю в 20.00 явиться в часть.
Командир полка, полковник Нелюдов».
– Как же братец, я за пять часов смогу добраться за тысячу верст отсюда? – обратился он за разъяснениями к гусару.
Тот многозначительно ухмыльнулся в усы.
– Вы не журытесь, ваше благородие. Полк наш вот уже вторые сутки квартирует в Красном Селе. Сейчас их высочество, шеф полка, и его высочество великий князь проводят высочайший смотр.
– А к чему тогда такая спешка?
– Слышал я от господ-офицеров, что ввечеру полк будет грузиться в эшелон и тю-тю, на запад, – многозначительно произнес гусар.
Аристарх огляделся кругом, ища взглядом своего коня, на котором час назад прискакал к бараку, но ни одной лошади вокруг уже не было. Юнкера увели их в конюшню, приближалось время кормления.
Заметив беспомощно брошенный взгляд офицера, гусар лихо крякнув, вспрыгнул на своего буланого и, ни слова не говоря, скрылся за бараком. Через несколько минут он выехал на центральную аллею, ведя за собой коня такой же буланой масти.
– Ваше благородие, этот, я думаю, вам подойдет!
– Скажи-ка мне, братец, как тебя звать?
– Петр Кузьмин я, ваше благородие.
– Еще раз спасибо тебе, Петр Кузьмин!
– Рад стараться, ваше благородие.
– Подожди-ка меня здесь немного. Надо с товарищами попрощаться, – объяснил Аристарх.
– Знамо дело. Надолго расстаетесь вить, – понятливо произнес вестовой.
А в бараке полным ходом шло веселье. Новоиспеченные офицеры по давней училищной традиции спешили увековечить свои имена и кавалерийские части, где им предстояло служить, на стенах и потолке лагерного «дортуара».
– Аристарх, – вскричал, увидев друга, Сорокин, – мы здесь и тебе место оставили. – Он подал небольшой флакон с красной краской и кистью.
– Вот здесь, – подсказал Казакевич, – как раз над твой кроватью.
Со штабной тщательностью Баташов вывел на стене: «Корнет Аристарх Баташов. Н-ский гусарский полк. 1914 год».
Закончив свой нелегкий литературный труд, Аристарх, громко, стараясь перекричать веселый говор, стоящий в бараке, крикнул: