Конечно, это практически «мечта любого реконструктора», но вся загвоздка в том, что я-то как раз не вполне принадлежал к этой почтенной секте. И умиляться свершившемуся факту как-то не хотелось, а спрашивать «почему именно я, а не кто-то еще» все равно было не у кого.
Ладно, примерное время года и сам год вроде определил, точнее сориентироваться предстояло позже. Судя по пейзажу, я, без всяких сомнений, в России (здесь я поймал себя на мысли, что рассуждаю прямо как некий «Капитан Очевидность» – понятно, что такая грязища где-нибудь в Южной Франции вряд ли может быть), а если точнее в – СССР. На войне. И логика подсказывала, что фронт, видимо, был примерно в той стороне, куда давеча улетела пара «Bf-110» (там, где-то за серым горизонтом, ощутимо, но монотонно бабахало), а значит, топать мне следовало желательно в противоположную сторону.
Главное, похоже, прояснилось, а остальное тоже было вполне понятно – теперь надо было хотя бы частично переодеться в сухое, вооружиться, найти какие-нибудь документы и прочее. Пока за шпиона или диверсанта не приняли. И не пристрелили по законам военного времени, то есть без суда и следствия.
По крайней мере, документы, которых у меня не было вообще (я сюда свалился почти как Максим Каммерер в «Обитаемом острове», только, слава богу, не в одних сверхпрочных и нанотехнологичных плавках), точно следовало позаимствовать у кого-то из лежащих сейчас рядом со мной покойников, разумеется, выбрав кого-то хоть немного подходящего по фактуре и возрасту. За восемнадцатилетнего и свежепризванного юнца с прыщавой совестью я уже никак не сойду, нужен мужик лет тридцати, а если точнее – хладный труп такого мужика.
Я подошел чуть ближе ко все еще ярко горевшим танкам и практически догоревшему грузовику.
Картина выходила примерно такая – они, похоже, ехали к фронту колонной (если три машины можно вообще считать за таковую). На черепашьей скорости, буксуя в этих колдобинах. Тут на них и налетела авиация, а точнее – немецко-фашистские стервятники из геринговских люфтваффе. Как я уже успел отметить, рассредоточить технику, судя по положению машин, они не смогли или банально не успели.
Хотя нет, кое-что все-таки успели – чем-то похожие на окошки пивных ларьков времен позднего социализма, люки мехводов и верхние башенные люки у обоих «Т-26» были широко открыты, а значит, выбраться экипажи все-таки сумели. А вот в дымящихся остатках кабины «полуторки», прямо за обгоревшим докрасна торпедо, просматривалось тлеющее нечто, отдаленно похожее на бывшего человека. Стало быть, водиле «ГАЗ-АА» не повезло…