Всё та же я (Мойес) - страница 280

Ладно, Лу, сейчас я скажу тебе кое-что еще. И если ты больше никогда не захочешь со мной общаться, я пойму, но сейчас, раз уж мы снова разговариваем, я должен это сделать. Я вовсе не рад за тебя. Не думаю, что ты должна выходить за него замуж. Я знаю, он умный, и красивый, и богатый, и даже приглашает струнные квартеты увеселять вас во время обеда на террасе на крыше его дома и все дела. Но есть в нем что-то такое, что меня настораживает. Я не уверен, что он тебе подходит.

Вот дерьмо! И дело не только в тебе. У меня просто крышу сносит, когда я представляю тебя с ним. От одной мысли, что он тебя обнимает, мне хочется рвать и метать. Я стал плохо спать, потому что превратился в нелепого ревнивца, безуспешно старающегося заставить себя думать о другом. А ты ведь меня знаешь – я всегда спал как убитый.

Ты читаешь это и наверняка думаешь: и поделом тебе, кретин! Что ж, имеешь полное право.

Только не спеши, не бросайся в омут с головой, хорошо? Сперва удостоверься, что он тебя заслуживает. А лучше вообще не выходи за него.

Сэм
x

На этот раз я выждала несколько дней. Я носила его письмо с собой и перечитывала во время затишья в «Магазине винтажной одежды» или когда заходила выпить кофе в закусочную, куда пускали с собаками, неподалеку от Коламбус-серкл. Я перечитывала его, когда вечером ложилась в кровать с продавленным матрасом, и думала об этом письме, когда отмокала в оранжево-розовой ванне Марго.

И вот наконец я написала ответ:

Дорогой Сэм!

Я рассталась с Джошем. Ты был прав. Оказалось, мы совершенно разные люди.

Лу

P. S. И хуже того, при мысли о нависающем надо мной во время еды скрипаче у меня мурашки ползут по спине.

Глава 31

Дорогая Луиза!

Впервые за долгое время я спокойно спал. Я нашел твое письмо, вернувшись после ночного дежурства в шесть утра, и, должен тебе сказать, так чертовски обрадовался, что мне хотелось вопить, как помешанному, и танцевать, но танцор из меня дерьмовый, а поговорить было не с кем, поэтому я пошел и выпустил кур из курятника, сел на ступеньку и все им рассказал. Моя речь их особо не впечатлила, но что они могут знать?

Итак, теперь мне можно тебе писать?

У меня куча всего, что я должен тебе рассказать. И вообще, я сейчас восемьдесят процентов своего рабочего времени улыбаюсь как последний дурак. Мой новый напарник (Дейв – ему сорок пять лет, и он явно не горит желанием подсовывать мне французские романы) говорит, что я пугаю пациентов.

Расскажи, что там у тебя слышно. Ты в порядке? Тебе грустно? Хотя, судя по письму, вроде бы нет. А может, мне просто не хочется, чтобы ты грустила.